Супермама для вишенки (СИ)

При виде меня он останавливает игру и подходит ближе с улыбкой на лице.

- Что ты там говорил про замуж? Я согласна.

Глава 41

Глеб

- И где, черт побери мой телефон?! Без мобильника, как без рук, – хватаюсь за костыли, встаю с кровати. Заглядываю под матрац. Вот же засада. Целая проблема, когда телефон исчез в неизвестном направлении. Это что прикол такой? Позвонить нужно, а телефон испарился. Приходится рыскать вся и всюду, танцуя на одной ноге.

С моей костяной ногой не потанцуешь. Сейчас бы Крассоткину закрутить в головокружительном танце. Мечты, мечты! Скорее осуществляйтесь.

В палату входит молоденькая медсестра. У нее короткий, откровенный халат, стройные ножки. С этой Крассоткиной я точно сойду с ума. Если так дело пойдет - буду кидаться на каждую встречную. Доводит меня неизвестно до чего… Докатился до того, что причмокиваю во сне, потому что мне снятся ее нежные поцелуи. Ох, Вера сердцеедка моя.

- Вы случайно не видели мой телефон? – обращаюсь к ней, вспоминаю кто заходил ко мне в палату. Врач, эта же медсестричка и Вера. Нет, я явно преувеличиваю. Закатился куда-нибудь под кровать, пока я дрых, как уссурийский тигр.

- Вам тут просили передать, - говорит она своим миленьким голоском и протягивает мне свернутый вчетверо лист.

- Окей, - беру послание, сажусь на кровать и начинаю читать.

Ситуация проясняется.

«Мы с Варей в гостинице Гранд Ресорт».

Со всей силы сжимаю бумажку в руке. Подписи нет, но я узнал этот корявый почерк. Мне не нужно объяснений, от кого послание.

В больницу прийти побоялась. Решила в Штирлица поиграть. Хотя это в ее стиле. Вечно строит из себя королеву.

Крепко обхватываю костыли и направляюсь к выходу, ковыляя на одной ноге.

- Вы куда? Вам нужен покой! – кричит мне вслед медсестра. Пытается остановить, перегораживая путь. Но сейчас меня даже танк не остановит.

- Телефон мой поищите. Хуже будет если я его не найду.

Спокойно разворачиваюсь в обратную сторону. Подумаешь, пойду в обход.

Выхожу на улицу. Оглядываюсь по сторонам. Серое небо хмурится, ветер дует в лицо. Свежо. Темнеет. Вдали загораются фонари.

 Перед самым зданием больницы мужчина в серой униформе пытается открыть капот машины скорой помощи. Заинтересованно смотрю на него. Это как раз то, что мне нужно.

И нет ничего невозможного, когда в твоем бумажнике есть пара тысяч. Быстро договариваюсь, хотя изначально он рассказывал мне что-то про маршрутный лист и что бензин - не казенный.

Домчали с ветерком, с мигалками и даже с музычкой. 

Гостиницу она выбрала одну из лучших. Разговаривать с ней не хочется, но придется. Ковыляю потихонечку до рецепшена, за которым стоит улыбчивый мужик с короткой бородой. Смотрит на мою побитую физиономию, сообщает в каком номере Варюша. Предлагает помочь. Что я маленький. Сам справлюсь. В общем, костыли бежали впереди меня, когда он сказал, в каком номере находится моя дочь.

И сердечный ритм восстановился лишь тогда, когда двери открывает она. А на заднем плане слышится голос моей дочурки.

Не изменилась. Все такая же. Идеальный макияж, прикид за тысячу баксов. Яркая – снаружи. Холодная, черствая – внутри.

- Где моя дочь? – спрашиваю прямо с порога.

Она отходит в сторону, я прохожу в номер, где тяжелом облаком висит запах ее сладких духов.

Томные свет бра, окна плотно зашторены. Большая кровать застелена. За лакированным, трехногим столом рисует Варя. Моя сладкая вишенка. Она сидит на стуле с мягкой спинкой. При виде  меня, показывает свои молочные зубки. Затем бросает карандаши, встает со своего места и бежит мне навстречу.

Костыли падают в разные стороны. На серый ворсистый ковер. Я сажусь на край кровати, обнимаю дочь. Такую родную, такую светлую. Мой луч солнца, свет в конце этого клятого туннеля.

- Папочка! Папочка ты пришел! Как я рада, - раздается ее жизнерадостный голос.

- Конечно, пришел, как я мог не прийти. У тебя все хорошо, моя малышка? – поправляю бантики, которые немного сползли с ее шелковистых волос.

- Кушать хочется, я просила ужин, а она ногти красит.

- Сейчас моя маленькая вишенка. Поедем домой, закажем пиццу.

- Ура!

Крепче обнимаю дочь, а после говорю, чтобы Варюша собирала вещи.

Не хочу, чтобы Варя слышала наш разговор. Мы выходим в гостиную. Большие панорамные окна, с которых открывается живописный вид на вечерний город. Она походкой львицы, садится на мягкий белый диван, закидывает ногу за ногу и натянуто улыбается.

- Ты вообще спятила? – обращаюсь к ней.

- Мне нужны деньги. И я дам тебе развод, - прямо говорит. Ее глаза блестят. Такой не хороший блеск.

- Да, такие как ты не – меняются, - усмехаюсь. Бросаю на нее грозный взгляд. Облокачиваюсь на стену и продолжаю говорить дальше:

- Я допустил одну серьезную ошибку в своей жизни. Почему я раньше полностью не вычеркнул тебя из своего паспорта. Надеялся. Думал о Варе. Мама для ребенка – это же все! Целый мир, Вселенная. Я не дам тебе денег. Всего по одной причине. Эту твою песню я уже слышал. Найму лучших адвокатов. Они тебя разнесут в пух и прах. Твоего француза любовника тоже. Варе не нужна такая мать. Не смотря на то, что эта мать - родная.