Супермен для феминистки

– Ой, огромное спасибо за предложение, – защебетала та. – Но, к великому сожалению, сегодня никак не могу! Прямо сейчас улетаю в Америку. Вот если бы вы попались мне вчера, то точно бы согласилась. А сейчас я прямо на распутье. Если я дам вам свой номер телефона, то вдруг в Америке встречу американца, и он обидится на то, что у меня есть вы?

– Слушай, хмырь, – к нему подкатила какая-то чувиха, – ты всем предлагаешь или через одну? А то мне сегодня тусоваться негде. Пойдем оженимся, что ли.

– Извините, – одумался Федор, обращаясь к обеим девушкам, – это я так, теоретически.

– Теоретик хренов, – заметила чувиха, – кругом одни теоретики! Дайте хоть одного практика! – И отвалила в сторону.

Федор еще раз извинился перед стюардессой, та одарила его милой улыбкой и пообещала в случае чего через неделю вернуться и, если она не встретит нужного американца, то обязательно даст Федору номер своего телефона. Это было что-то похожее на надежду. Правда, было немного обидно чувствовать себя мужчиной второго сорта (первым был американец). Федор подошел к огромному окну, увидел поднимающийся в воздух самолет, на котором, по его прикидкам, должна была лететь Вера Ивановна, и помахал ему рукой.

Когда он сел в машину, то сразу понял, что в салоне находится кто-то лишний. Федор оглянулся – никого. «Странное чувство, – подумал он, недоумевая, – ощущение того, что я не один, не пропадает». Он завел автомобиль и тронулся. Бах! С сиденья свалилась теткина шкатулка. Она забыла ее, занятая женитьбой племянника и грустными воспоминаниями. Что в ней может быть? Федор, выезжая с территории аэропорта, быстро поднял шкатулку и положил ее на сиденье. «Надеюсь, – подумал он, – ее побрякушки не раскололись от падения». В том, что в шкатулке могли быть именно драгоценности, он не сомневался. Вера Ивановна всегда приезжала с этой расписной шкатулкой, она носилась с ней как с писаной торбой. Так обращаются только с тем, что действительно представляет ценность. Как только она приедет, он ей обязательно возвратит все в целостности и сохранности. Даже если что-то и раскололось или поломалось, он отдаст в починку ювелиру и вернет целым. Вере Ивановне шкатулка была очень дорога. Федор представил лежавшие там драгоценности, которые старушка собиралась передать по наследству своей внучатой племяннице, и в умилении улыбнулся.

Но умиление сменилось изумлением, когда он открыл шкатулку! Ничего похожего на брильянты и самоцветы там не было. Вера Ивановна, исколесившая за свою комсомольскую жизнь не одну молодежную стройку, хранила в ней признания Максима Петровича в любви, написанные корявым почерком с многочисленными ошибками. У нее была любовь. Федор достал один пожелтевший листок: «С первого взгляда я понял, что ты – моя жизнь!»

Глава 9 Еще неизвестно, сколько на их счету трупов

Алевтина лежала на кровати и смотрела в стенку. За окном шумела непогода, обозленный на людей дождь обрушил на них всю свою мощь. Ветер гнул верхушки деревьев и трепал старые скрипящие крыши так, что казалось, еще немного, и те и другие не выдержат его порывов и сдадутся, доставив массу неприятностей человечеству, спокойно вышагивающему по мокрым тротуарам. Алевтина не гневила природу, в это хмурое утро она лежала дома на собственной кровати, считала на цветастых обоях бутоны и листья. Больше ничего она делать не желала. У Алевтины была депрессия. Если ученые давно пришли к выводу, что депрессия – это болезнь, то Алевтина догадалась об этом только сегодня. Раньше ничего подобного с ней не случалось. Ей никогда не хотелось утром лежать и считать узловатые листья на стене. Она смутно понимала, в чем причина ее недомогания, но озвучить ее решилась только тогда, когда в дверь забарабанила Василиса.

– Он прислал эсэмэску! – закричала в сердцах Алевтина, вешаясь на шею подруге.

– Вот и хорошо! – с деланым энтузиазмом воскликнула та, смекая, какой недуг сразил ее деятельную подругу.

– Ничего хорошего, – заплакала та, обильно орошая слезами и соплями новенькую курточку Василисы. – Он написал, что не сможет со мной встретиться! Он занят! Понимаешь, за-ня-ат! У него другая женщина!

– Погоди, – Василиса отцепила от себя практически рвущую на себе волосы Алевтину и усадила ее в кресло. – Слово «занят» в русском языке имеет несколько значений. Наиболее распространенное как раз то, что, видимо, и имел в виду твой Роберт, – занятия по работе, а не то, к чему ты привыкла применять это слово. Не в том смысле. Вполне может быть, – Василиса села напротив Алевтины и взяла ее за руки, – что твой сыщик занят в очень важном деле государственной важности, о котором он не имеет права распространяться даже своим близким. Не мог же он написать: «Дорогая, в данный момент я направил дуло своего ружья на опасного преступника, он приставил мне к виску свое дуло, и теперь я не знаю, во сколько часов смогу освободиться, чтобы насладиться твоим обществом».