Супермен

Вот и в тот день, как обычно, приготовилась к схватке, но былого рвения в себе уже не чувствовала. Перед началом первого матча она зашла в шатер и заметила на столе судьи телеграмму на свое имя. Самого судьи еще не было, но его помощник, худощавый молодой человек, перехватил ее взгляд и подал ей конверт. Флоренс отошла в сторону, разорвала конверт и прочла телеграмму. Потом сунула ее в карман своего белого джемпера и, заметив в соседней ложе мать, перегнулась через перегородку и позвала:

— Мама, мамочка! — А лотом, уже тише и спокойнее, сказала: — Мама, позвони Дейву и скажи, чтоб он шел сюда. Прямо сейчас.

— Позвонить Дейву Муру? А что случилось?

— Ничего. Но он мне нужен, и как можно скорее.

С этими словами Флоренс взяла в охапку свои ракетки и шагнула к лестнице: опаздывать на корт она не привыкла. Это было одним из ее достоинств. Соперницам Флоренс, даже самым безвестным, не приходилось ждать ее ни секунды. Пусть другие теннисистки задирают нос, опаздывают минут на двадцать, но Флоренс Фарли никогда себе такого не позволит. За это ее любили все судьи.

Между тем судья чемпионата вернулся в шатер и подошел к своему столу. Это был коренастый человечек во фланелевых брюках и синем двубортном пиджаке. Он обернулся к своему сухопарому помощнику (тот стоял рядом и явно нервничал) и раздраженно спросил:

— Где телеграмма? Надеюсь, ты не отдал ее мисс Фарли?

Помощник принял вид человека застенчивого и не уверенного в себе и ответил уклончиво:

— Видите ли, я… не то чтобы отдал, но мисс Фарли шла мимо и…

Лицо судьи исказилось страдальческой гримасой.

— На пару минут нельзя отойти, чтобы что-нибудь не стряслось! — воскликнул он. — Сперва эта история с мячами, а теперь — телеграмма! Я что, должен оставлять тебе письменные инструкции на все случаи жизни? Неужели ты не мог сообразить, что когда теннисист — любой теннисист! — идет на корт, ему нельзя давать никаких телеграмм! Да, конечно, там могло быть приятное известие, но могла быть и такая новость, от которой…

— Да нет же, мистер Деннисон, я не отдавал ей телеграмму. Просто она шла мимо и спросила, где вы, и я сказал, что вы в клубе, что вы только договоритесь насчет уборки корта и вернетесь назад. А она увидела конверт и спросила, кому это. Что я мог ей сказать?

Судья покачал головой:

— Нельзя, нельзя было давать ей телеграмму, — пробормотал он.

Флоренс тем временем играла с девушкой, которую звали Грейс Декей, уроженкой одного из западных штатов. Матч шел для Флоренс неважно, она неудачно начала — что вы хотите, после такого известия! Да, она скверно начала, сделала несколько ошибок — и эти тупицы на трибунах решили, что именно девчонка Грейс вынудила ее ошибаться! Все бурно радовались каждому промаху Флоренс — это было оскорбление величества, к такому чемпионка не привыкла. Слишком много времени утекло, подумала Флоренс, в этом все дело. Когда-то она была всеобщей любимицей, восходящей звездой, спортсменкой будущего. А теперь она чемпионка, она уже всего достигла — и перестала быть сенсацией. Перестала быть всеобщей любимицей, кумиром толпы. Да, все так, но как ни старалась Флоренс успокоиться, хладнокровие к ней не возвращалось. Она проиграла три гейма, прежде чем сумела взять себя в руки и разделать под орех эту краснощекую девицу. Но самое скверное то, что она явно теряет симпатию болельщиков и многие из них в этот раз желали ей поражения. К этому она еще не привыкла и чувствовала себя очень неуютно.

Часом позже Флоренс, далеко не в радушном настроении, шла с охапкой ракеток по направлению к клубу — и на нее чуть не налетел Дейв. Солнце палило вовсю, и Флоренс, набегавшись по корту, сильно вспотела, да и Дейв запыхался — он со всех ног спешил ей навстречу, хотя в общем резвостью не отличался.

— Флосси! — Дейв называл ее так лишь в минуты волнения. — В чем дело? Ох, я чуть не задохнулся…

Шляпу Дейв держал в руке, его пухловатое лицо обливалось потом.

— Я тебе коротко расскажу. Проводи меня до клуба. Знаешь про тетю Сузи из Милвилла?

— Да. Кажется, твоя мама говорила мне про нее.

— Кроме родителей, она моя единственная родственница. Она больна. Серьезно. У нее рак. Сегодня утром ей сделали операцию. Неизвестно, выживет ли она.

— Плохо дело, — присвистнул Дейв. — И как некстати! Именно на этой неделе, во время чемпионата… Как же ты будешь играть, Флосси?

Флоренс не могла не улыбнуться. Верный Дейв! Он смотрел на все с ее, Флоренс, точки зрения, и сейчас подумал лишь о том, как несчастье с тетей Сузи отразится на здоровье самой чемпионки, на ее психическом и физическом самочувствии в эти решающие дни.

— Ладно, Дейв, слушай. — Они уже приближались к клубу, где ее ждала мать, а Флоренс хотела утрясти кое-что еще до разговора с нею. — Сейчас тебе нужно будет поторопиться. Сколько у тебя с собой денег?

— Долларов восемьдесят.

— Восемьдесят? Это — как мертвому припарки. Я дам тебе чек на три сотни. И ты сию же минуту сядешь в такси и стрелой помчишься в аэропорт Рузвельта. Прямо сейчас, понял?

— В аэропорт Рузвельта? — Дейва смутило такое распоряжение.