Супермозг человечества

Однако самоубийства леммингов происходят достаточно часто (один раз за 4–5 лет), а состояние их среды обитания остается стабильным на протяжении многих столетий. За это время самоубийства леммингов происходили сотни раз, и эта стабильность является очень сильным аргументом против того, что самоубийства — случайная гибель части стаи при подходе к реке или морю. При случайной гибели количество погибших является случайной величиной, а случайная величина всегда имеет разброс, причем в этом случае величина этого разброса по самой сути явления должна быть значительной. Но величина взрывного увеличения численности или «переполнение» леммингами своей экологической ниши — тоже, как показывают наблюдения, случайная величина с большим разбросом. Для поддержания экологического равновесия необходимо, чтобы эти две случайные величины были сильно коррелированны, т. е. при большем приросте численности количество случайно погибших тоже должно увеличиваться. Непонятно, как может поддерживаться на протяжении столетий тесная корреляция этих двух величин без наличия какого-либо механизма их связи. А ведь, как говорилось выше, экосистема тундры — очень хрупкое образование, и при неадекватном сокращении численности леммингов могли возникать тяжелые экологические последствия. При слишком большом числе случайно утонувших леммингов удар будет нанесен по всей экосистеме тундры, так как из пищевой цепочки будет удалено важное звено. Если же количество погибших леммингов будет слишком малым, оставшиеся грызуны нанесут непоправимый ущерб растительному покрову тундры, что также вызовет тяжелую экологическую катастрофу. Однако многие столетия равновесие не нарушается, и это один из самых сильных аргументов в пользу того, что процесс гибели леммингов не случайный процесс, а процесс, управляемый сигналами более высокого уровня, чем инстинкт отдельной особи.

Но, как и в случае муравьиной семьи, непонятно, где и кто оценивает состояние популяции в целом — в данном случае потребный размер гекатомбы.

Для того, чтобы решить, сколько леммингов должно погибнуть в реке или море, надо знать, какое максимальное и минимальное количества леммингов может проживать в регионе без нарушения экологического равновесия.

Кроме того, надо иметь информацию о численности леммингов к моменту «миграционного броска». После начала массовой гибели животных надо вести учет погибшим для того, чтобы прекратить самоубийства, когда численность остающихся леммингов приблизится к минимально допустимому уровню. Непонятно, как прекращаются самоубийства, что является физическим сигналом к их прекращению. Если это какой-то внешний сигнал, то, как и кем он подается и как его получают отдельные особи. Если внешнего сигнала нет, а самоубийства прекращаются по внутреннему сигналу, то непонятно, откуда каждый отдельный лемминг имеет информацию об актуальной численности стаи и о допустимом нижнем уровне численности.

Для выживания леммингам важно следить не только за внутренним состоянием популяции, но и «заботиться» о состоянии окружающей среды.

Хрестоматийный случай последствий, возникающих при неограниченном росте популяции, — так называемый случай «коз на острове»: «На зеленый необитаемый остров со случайно приставшего судна попали коза и козел. В отсутствие естественных врагов и при обилии корма козы начали стремительно размножаться, съели всю растительность и погибли от голода. Лишенная растительности почва острова была смыта дождями и унесена ветром, и теперь остров — это просто скала, поднимающаяся над океаном».

Как увязать предположение об инстинктивном поведении леммингов с необходимостью поддержания гомеостаза всего ареала их расселения при неизбежных отклонениях параметров этого гомеостаза по времени и по пространству расселения? Никакой самый сложный инстинктивный комплекс поведения особи не сможет руководить таким сложным симбиозом, в котором самоубийства, видимо, — лишь одно известное нам из множества «регулирующих воздействий» леммингов на среду обитания.

Равновесие популяции леммингов со средой не может поддерживаться инстинктивным поведением каждой отдельной особи, так как поддерживать это равновесие можно только по усредненным показателям, которые характеризуют состояние биотопа* и популяции в целом. Каждый лемминг знает лишь собственное состояние и состояние среды обитания в непосредственной близости от себя. Для некоторых леммингов из стаи локальные условия обитания значительно лучше необходимых для комфортного существования, но в то же время у других животных, живущих в том же биотопе, эти условия могут быть ниже порога выживания. Очевидно, что только в каком-либо смысле усредненные данные могут быть базой для адаптации популяции леммингов. Но отдельный лемминг процесс такого усреднения выполнить не в состоянии, так как ему недоступны данные обо всех или о большинстве членов популяции.