Супершпион, числящийся в мертвых. Самые искусные воры

– Приплыл под либерийским флагом из Монровии. «Френсис Джейн». С грузом какао.

– Едва ли Маш приехал в Балтимору за фунтом какао.

– Ну, побольше, чем за фунтом.

– И что произошло?

– Маш поджидал кого-то из пассажиров и прохаживался по тротуару, когда те двое набросились на него. Он и охнуть не успел, как оказался на асфальте, но тут на сцене появился ваш приятель и отвлек их на себя. И дела у него шли неплохо, пока они не достали ножи. Один из них нанес точный удар, но Маш уже вскочил на ноги, врезал ему, и они оба дали деру. Ваш приятель упал, Маш вывернул его карманы и нашел лишь клочок бумаги с вашим адресом. Позвонил мне. Я велел ему поболтаться у пристани еще минут десять, а потом возвращаться в Вашингтон, захватив с собой этого белого парня. Кровь текла из раны и в машине Маша.

– Попросите его прислать мне счет.

– Ерунда, какой еще счет.

– Я понял.

– Маш сейчас приедет. И отвезет вас и вашего приятеля в отель.

– Отлично.

Я встал и вновь прогулялся в спальню. Падильо лежал в той же позе. Я постоял, глядя на него, с дымящейся сигаретой, полупустым бокалом в руке. Он шевельнулся и открыл глаза. Увидел меня, чуть кивнул, обвел взглядом комнату.

– Удобная кровать.

– Хорошо выспался?

– Нормально. Я живой или не совсем?

– Все будет в порядке. Где тебя носило?

Он улыбнулся, облизал губы, вздохнул.

– По странам и континентам.

Хардман и я помогли Падильо одеться. Белую рубашку выстирали, но не погладили. Как и брюки цвета хаки. За ними последовали белые носки, черные ботинки и пиджак из грубого твида.

– Кто твой новый портной? – поинтересовался я.

Падильо оглядел свой наряд.

– Пожалуй, на дипломатический прием в таком виде не пустят.

– Бетти постирала рубашку и брюки в машине, – пояснил Хардман. – Кровь еще не засохла, поэтому легко отошла. Погладить не успела.

– Кто такая Бетти?

– Ты спал в ее постели.

– Поблагодари ее за меня.

– Она в соседней комнате. Ты сделаешь это сам.

– Вы сможете идти? – спросил Хардман.

– В соседней комнате, кроме Бетти, найдется что-нибудь выпить?

– Обязательно.

– Я смогу идти.

И действительно смог, осторожно переставляя ноги. Ботинки я нес следом. В дверях он остановился, оперся о косяк. Затем прошел в гостиную.

– Позвольте поблагодарить вас за то, что уложили в свою постель, Бетти, – улыбнулся он высокой негритянке.

– Всегда рада помочь. Как вы себя чувствуете?

– В голове еще туман, но, я думаю, это от лекарств. Кто меня перевязывал?

– Доктор.

– Он сделал мне укол?

– Да.

– Человек хочет выпить, – вмешался Хардман. – Что вам налить?

– Шотландского, если оно у вас есть.

Хардман щедро плеснул в бокал виски и передал его Падильо.

– Вам, Мак?

– У меня еще есть.

– Маш будет с минуты на минуту. Он отвезет вас в отель.

– Где я остановился? – спросил Падильо.

– В своем «люксе» в «Мэйфлауэр».

– Моем «люксе»?

– Я снял его на твое имя и оплачиваю ежемесячно из твоей доли прибыли. «Люкс» маленький, но уютный. Деньги, пошедшие на оплату, ты сможешь вычесть из суммы, облагаемой подоходным налогом, если тебе придется заполнять налоговую декларацию.

– Как Фредль?

– Мы поженились.

– Тебе повезло.

Хардман посмотрел на часы.

– Маш будет с минуты на минуту, – повторил он.

– Благодарю за помощь вас и Бетти, – Падильо глянул на него, потом на девушку.

Хардман махнул рукой.

– Вы избавили нас от многих хлопот в Балтиморе. С чего вы вступились за Маша?

Падильо покачал головой.

– Вашего приятеля я не заметил. Обошел угол и сразу наткнулся на них. Решил, что они поджидают меня. Тот, кто ткнул меня ножом, знал, как им пользоваться.

– Вы сошли с корабля?

– Какой вас интересует?

– "Френсис Джейн".

– Да, плыл на нем пассажиром.

– Вам не попадался на глаза старичок англичанин, фамилия Лендид, лет пятидесяти – пятидесяти пяти, косоглазый?

– Я его помню.

– Он тоже сошел с корабля?

– Не в Балтиморе. Через четыре дня после выхода из Монровии у него лопнул аппендикс. Его положили в корабельный морозильник.

Хардман нахмурился, потом выругался. От души. Звякнул звонок, и Бетти пошла открывать дверь. В гостиную вошел высокий негр в черном костюме, белой рубашке, темно-бордовом галстуке и солнцезащитных очках, хотя часы показывали половину третьего ночи.

– Привет, Маш, – кивнул я.

Он кивнул в ответ одновременно мне, Бетти и Хардману, направился к Падильо.

– Как вы себя чувствуете? – голос мягкий, произношение четкое.

– Нормально, – ответил Падильо.

– Это Мустафа Али, – Хардман представил вошедшего Падильо. – Он привез вас из Балтиморы. Он – «черный мусульманин», но вы можете звать его Маш. Мы все так его зовем.

– Вы действительно мусульманин? – Падильо пристально смотрел на Маша.

– Да, – с достоинством ответил негр.

Падильо сказал что-то на арабском. Брови Маша удивленно взлетели вверх, но он ответил на том же языке. И на его губах заиграла довольная улыбка.

– На каком языке ты говоришь, Маш? – спросил Хардман.

– На арабском.

– Где это ты выучил арабский?

– А для чего, по-твоему, существуют пластинки? Разве я смогу поехать в Мекку, не зная языка?

– Такого я от тебя не ожидал, – в изумлении покачал головой Хардман.

– А где вы выучили арабский? – спросил Маш Падильо.

– Помог один приятель.