Супершпионы. Предатели тайной войны

Именно этот аспект сделал «Клауса» важнейшим «источником» отдела. Министра Мильке ничего не интересовало так сильно, как темные планы боннского правительства. Угрожающее миру атомное вооружение — лило бы воду на мельницы пропаганды! Все работники Сектора науки и техники знали, что там ничего подобного нет — но, несмотря на это, все что-то искали. Что действительно поражало коллег Штиллера и многих из них делало циниками, так это все увеличивающееся технологическое отставание экономики ГДР. «Мы получали горы материала, но воспользоваться могли не более, чем 15 %,» — рассказывает бывший ближайший сотрудник Штиллера Петер Г. После побега Штиллера Петера перевели с «оперативной» работы в аналитический отдел — деятельность, произведшая впечатление: «Именно с самыми лучшими сведениями мы часто ничего не могли поделать. Как могли наши разваливающиеся предприятия в их тогдашнем положении запрыгнуть в стремительно летящий поезд технического прогресса? У нас даже не было средств, чтобы позволить себе соответствующую производственную технику!»

«Атомный шпион» Райнер Ф. в Карслруэ об этом не подозревал. «Это был агент, о котором пишут в книгах,» — с удовольствием рассказывает сегодня Фишер о своем отчаянном IM «Клаусе». «Он был в душе авантюристом и, видимо, радовался самой возможности сделать что-то интересное.» Ф. поставил Штиллеру даже «общий главный ключ» атомного исследовательского центра. Обо всем этом Райнер Ф. сегодня ничего больше не хочет знать: «Как мирные атомные исследователи у нас всегда была необходимость сказать людям с другой стороны: нет, мы не производим никакого атомного оружия. То, что мы делаем, совершенно открыто.»

Ф. рассматривает себя теперь как легкомысленную жертву: «Однажды подписав квитанцию о получении денег, с тех пор становишься «завязанным» так, что не выберешься.» Он говорит о своем страхе за родственников в ГДР, о том, что ведущие офицеры тоже были «немцы, то есть, мои земляки.» А кроме того, у них была «хорошая психологическая подготовка, и они казались очень человечными. «О Штиллере он даже заметил бы, что «ГДР не была его духовной родиной.»

Встречи в Восточном Берлине проходили в «семейных рамках». «В большинстве случаев.» — говорит сегодня Фишер, «можно говорить о приятельской компании. Сначала кратко говорили о делах, а затем звенели бокалы.»

Более ста раз Ф. встречался с курьерами Штази на Востоке и на Западе. Эти «неофициальные сотрудники» ГДР (у Штиллера их было около сорока) ездили на Запад как безобидные участники конференций или коммерсанты. «По радио,» — вспоминает Ф., «назначалось время встречи. Кроме того, были предварительные явки, почтовые ящики с сигналами в виде прицепленных канцелярских кнопок и прочая чепуха. Вся эта конспиративная деятельность больше привлекала внимание, чем если б я просто приходил и передавал курьеру бумагу или, позднее, пленку.»

Гонорары агента отличались скромностью. Ф., очень педантичный бухгалтер, подсчитывал затраты времени на копирование, подготовку явки и поездки по поручению МГБ. Все это он умножал на свою обычную почасовую оплату плюс доплата за материал («если мне нужно однажды было купить кинокамеру») и дорожные расходы. Всего девяносто тысяч немецких марок, как объявил в приговоре главный земельный суд в Штуттгарте в 1984 году, получил Ф. за пятнадцать лет работы восточным шпионом. Эксперты (и источники HVA) оценивают ежегодную выгоду от сведений SWT для экономики ГДР в сумму от 150 до 300 миллионов немецких марок — при расходах всего в 2–3 миллиона марок. «Фирма» Штиллера, таким образом, была с большим отрывом самым прибыльным «народным предприятием» в ГДР.

«Большой вред» нанесли экономические шпионы его противника Маркуса Вольфа, шефа Главного управления разведки и заместителя Мильке, считает в любом случае Гериберт Хелленбройх. Профессиональный разведчик, бывший шеф Федерального ведомства по защите конституции (БФФ) и БНД, он — как и все сословие «надвинутых на глаза шляп» на Востоке и на Западе — находится под сильным давлением постоянного самооправдания: «Я знаю, что многие люди всегда преуменьшают это (ущерб западногерманской индустрии — авт.), не могут допускать мыслей о нем. Но именно Штиллер раскрыл нам глаза. Что было бы с ГДР, если бы она не вела бы экономический и научный шпионаж в таком объеме? Возможно, она лопнула бы лет на пять раньше.»