Суперзвезда

Его, двенадцатилетнего сироту, совратила в приюте в Бруклине Лайза. В ней текла кровь латиноамериканцев и индейцев, ей было всего пятнадцать. Она затащила его в кладовку на кухне сиротского приюта и спросила, хочет ли он потрогать ее. Вконец перепуганный, он дотронулся до груди, и она оказалась на удивление большой. Потом Лайза направила его руку вниз, к талии, а потом под юбку. Он улыбался. Они оба улыбались. Он весь напрягся, подчиняясь воле Лайзы. Вот так все и началось, а закончилось, когда их поймала воспитательница.

Потом он остался один. Сестра Мария Елизавета приказала ему собрать пожитки и… убираться, сказав при этом, что его не примет ни одно другое заведение. Он был слишком аморальный, слишком порочный.

Когда он уходил из приюта, Кэрри, черная повариха, дала ему два бутерброда с арахисовым маслом и жесткое яблоко. «Не говори сестре», — предупредила она. Потом она протянула ему два жетона на метро и пятьдесят центов.

В первую ночь на свободе он спал в вагоне, прячась от дорожной полиции.

Всех женщин, которые были после, он сравнивал с Лайзой. Каждая новая встреча лишь подогревала его аппетит и распаляла сексуальный голод. Он быстро понял, что для удовлетворения таких женщин нужны деньги. Он должен постоянно идти вперед, чтобы чего-то добиться.

Так он оказался в местной бруклинской банде, выполнял там разную работу, в основном занимаясь контрабандой для местного авторитета, Мики Финна, и с каждой ходкой совершенствовал свое мастерство. К четырнадцати годам он считал себя лучшим в этом деле. К нему обращались все крутые парни на городских улицах. Конечно, у него была своя «крыша». Здесь никто не посмел бы коснуться протеже другого, это бы означало уличную войну, демонстрацию грубой силы. Когда из-за его безопасности началась всеобщая война, он возгордился. Впервые за его жалкую, нищую жизнь люди посчитали, что он стоит того, чтобы за него бороться.

Он присоединился к тому, кто победил, к тому, кого не убили. Через шесть месяцев ему досталась часть дела — «Валентайнс», маленький бар в нижней восточной части Манхэттена. Во время сухого закона это был ночной клуб.

Поняв, что не одинок в своем жадном стремлении к женщинам, он сделал из «Валентайнс» место, где джентльмены могли провести время и потрогать красивых женщин — его женщин. И вскоре важные господа, политики, знаменитости, игроки, стали съезжаться со всего города полюбоваться девушками, которых он закабалил.