СУПОСТАТКА

Не хило, как сказал бы Серѐга, племянник жены. Может, здесь я какой-нибудь

олигарх? Хотя, нет: для олигарха и усадьба мала и домик...

Где-то в районе Красного Луча (или как он здесь зовѐтся) громыхнуло, по небу

рассыпалось дробное эхо. Гроза идѐт? Не помешает: шибко душновато.

Сонно вздохнув, открылась дверь левее арки и в дворик вышла женщина в пѐстром

халатике, примерно одного со мной возраста, теперешнего, разумеется. Среднего роста,

плотненькая, как принято говорить, ни жиринки лишнего, кровь с молоком.

-Миш, ты чего в такую рань вскочил? Или опять не ложился?

Женщина была незнакомая. Не красавица, но весьма симпатичное ухоженное

открытое лицо.

-А вы?- скорее машинально, чем осознано спросил.

-Да Зорька, по-всему, надумала телиться. Вот и шастаю каждый час.

О! у меня и корова есть? Дико захотелось парного молочка. А в черепную коробку,

как рыбины в садке, бились вопросы: "Кто эта женщина? Кем мне доводится?"

-Надумал, когда едешь?

"Куда?!"

-Нет... в стадии обдумывания.

-И думать нечего. Поедешь завтра, утречком, часиков в пять. И на дорогах

поспокойнее будет, и в аккурат к работе успеешь.

"Так, значит, я всѐ - таки работаю. Где?"

-Да,- всплеснула руками женщина. - Совсем забыла. Тѐтя Паша...

"Это ещѐ кто?"

-...просила зайти вечерком. У внучки какие-то проблемы. Жутко стеснительная.

Тебя-то она хорошо знает.

-А что за проблемы?- осторожно спросил.

-Не уточняла. Не то с придатками, не то с маткой...

"Что-о?!? Какая матка?!"

-Миш, Миша, ты чего... весь побелел?

-Не знаю... что-то непонятное. Не могу вспомнить... кто вы, как зовут...

-Говорила ведь, говорила! – женщина нервно хлопнула себя по бѐдрам.- Всѐ шло к

этому. Все эти недосыпания... Нельзя же так себя изматывать, Миша! Дважды никто не

живѐт.

Женщина подошла вплотную, приложила руку к моему лбу. Я едва не задохнулся от

запаха, исходившего от неѐ. Божественный запах чистой здоровой утреней женщины,

ещѐ не забитый напрочь косметической химией.

А как смотрела на меня, боже, как смотрела! Столько любви, участия... О таком

взгляде я мечтал, начиная с 25 лет, когда впервые задумался о женитьбе. Но, увы! ни от

первой, ни от второй жены не дождался такого взгляда. Даже, когда корчился от

желудочных болей...

"Кто же она мне? Жена? А где тогда Люба?"

-Температуры нет,- женщина убрала руку. - Переутомился, как пить дать.

В сарае протяжно промычала корова.

-Зовѐт. Иду, иду, девочка моя, иду, сладенькая,- крикнула женщина в сторону сарая.

Мне: - А ты бросай смалить, и дуй на кухню. Там мама...

"Чья?"

-...как раз чайник поставила. Травку заварит, попьѐшь - и в кровать. Иду, иду золотце.

Женщина скрылась в сарае, где вновь, уже радостно замычала роженица.

Я погасил окурок, щелчком отправил его на крышу сарая. С тоской посмотрел на

дверь, ведущую в дом. Кухня, где ж эта кухня? Пожалуй, горячего чайку не помешало бы,

и покрепче. Что-то, действительно, как-то нехорошо мне...

А кому было бы хорошо на моѐм месте? Особенно, когда только что от тебя отошла

женщина, такая... такая вся желанная, вкусная, возбуждающая... Ягодка! Пусть, пусть,

пусть она будет моей женой!

Ладно, пойду за чаем, авось не заблужусь.

6

Искать не пришлось: едва ступил в коридорчик, как слева пахнул дразнящий запах

свежей выпечки. Дверь на кухню распахнута, в проѐме цветастые занавески.

Я развѐл занавески и шагнул через порог, и, не привались вовремя плечом к косяку,

точно бы грохнулся: такая слабость шарахнула в колени, по спине царапнул ледяной

холодок.

У плиты, доставая из духовки противень с ватрушками, стояла... моя мама. Которая

умерла 21 год назад, спустя месяц после рождения у меня дочки Лидочки. Так и не

увидела внучку, о которой страстно мечтала: я уже жил в Ленинграде, а она осталась в

Киргизии. И вот живая...

-Доброе утро. Что так рано? Мишенька, что с тобой?! - Мама плюхнула противень на

подставку на столе, метнулась ко мне, роняя на пол прихватки. - Врача вызывать?

-Не надо. Сейчас пройдѐт...- с трудом протолкнул я сквозь дрожащие губы.

Остатки сомнений, что это не мой мир, окончательно развеялись.

Мама помогла мне доковылять до стула: меня била странная дрожь, ослабляя.

-Счас травки нацежу,- засуетилась мама у плиты.- Сколько было говорено: пришла

ночь - спи, как положено... Голова кружится?

-Немного...

-На вот, выпей,- мама протянула кружку с бурой жидкостью отдающей низкопробной

парфюмерией.

-Что это?

-Укрепляющий чай. Пей, пей, очень полезен в твоѐм состоянии. Не понимаю, куда

Роза смотрит.

-Роза?

-Здрасте. Про жѐнушку твою говорю. Или у тебя другая есть, на стороне?

-До сегодняшнего дня не было,- буркнул я, отхлебнув зелья. Ничего, вроде, горчит

чуток, но приемлемо.

Итак, здесь у меня другая жена, другая тѐща. И живая мать... Ей примерно столько

же лет, во сколько умерла-51. От той эта отличается свежестью, здоровьем, стало быть

не пьѐт, не курит... 51... Если здесь всѐ тот же 2006 год, тогда получается... что эта мама

родилась в 1955 году, а я... в 1973... ТАМ в этот год я закончил школу, десятый класс... а в

ноябре 2006-го мне исполнилось 51 год...

Весьма странный параллельный мир. Если, конечно, параллельный...