Супргуа Архангела (СИ)

И тогда она поняла, что ментально сказала это ему. Он на мгновение замешкал… и это одолело весь ужас дня, боль от отречения и одиночества. Елена знала, что эта боль вернётся — шрам очень глубок и отвратен — но у этого мужчины, её архангела, была такая же боль. А его собственничество стало щитом Елены.

— Почему ты улыбаешься? — Она сама изогнула губы и украла у него поцелуй.

— Потому что в моей постели моя воительница, настолько тугая, — он два раза дразняще толкнулся в неё пальцами, — горячая, — прикусил подбородок, — и влажная, — склонив голову, он втянул в рот её сосок. От томного движения пальцев у Елены внизу живота всё скрутило, свело, а мышцы лона сжались. Рафаэль двинул пальцем вокруг клитора, а затем… надавил на него, сводя её с ума.

Так близко. Так близко.

Он убрал палец.

— Я больше никогда не доставлю тебе удовольствия ртом, — пригрозила она, тяжело дыша.

Он рассмеялся.

«А если я очень мило попрошу?»

И он начал двигать пальцами в быстром ритме, одновременно жёстко втягивая в рот сосок, зажимая его зубами. Сильный оргазм завладел телом Елены, и она увидела не просто звёзды, а целые созвездия, взрывающиеся во вспышке белого золота. Волны великолепного удовлетворения накатывали и оставляли её расслабленной. Когда она, наконец, смогла поднять отяжелевшие веки, увидела, что Рафаэль поднялся, чтобы снять остальную одежду. Елену вновь поразила красота его великолепного и опасного тела. Глаза голубые и яркие, как горное небо в полдень. Крылья, которые могли на непревзойдённой скорости поднять его за облака, а ширина этих крыльев была исключительной. Пока она наблюдала, Рафаэль опустил руку на гордо вздымающийся член и провёл по всей длине. Раз. Другой. Угли возбуждения вновь разгорелись в теле Елены. В этот раз, когда она подняла руки в немом приглашении, он принял его. Больше никаких дразнилок и слов. Её архангел раздвинул ей ноги и вошёл в тело одним мощным толчком. Его стержень скользнул по набухшим от первого оргазма мышцам.

— Дай мне свои губы, — проговорил он, сминая эти самые губы и двигаясь в её теле в требовательном ритме, побуждая восхитительный жар прокатываться по телу. Удовольствие стало диким, полным и примитивным. От него подворачивались пальцы ног, грудь распирало, а нежная плоть между ног становилась очагом пожара.

Елена никогда не чувствовала себя такой одержимой, такой удовлетворённой. Оргазм медленно приближался, но ударил сильнее и длился дольше. И в этот раз она почувствовала опаливающую волну удовольствия Рафаэля. Она слышала хлопки крыльев Рафаэля, пока мышцы его спины сгибались и разгибались. Елена потеряла способность мыслить.

ГЛАВА 13

Несмотря на все удовольствие, прогнавшее кошмар, утром Елена так и не была готова встретиться с Джеффри.

— А когда у меня вообще было для этого настроение? — пробормотала она, приземляясь перед его домом за металлическими воротами к востоку от Центрального парка. Она ожидала, что встреча будет в офисе Деверо Интерпрайзис, но менее чем час назад получила сообщение прибыть сюда. Милый дом, благородный и элегантный, как и вторая жена Джеффри, окружённый небольшим участком зелени — невероятная роскошь в центре Манхеттена — был благоустроен с изящным совершенством, которое каким-то образом не казалось строгим. Елена не могла винить вкус Гвендолин, но какая-то её часть возмущалась тем, что она заняла место Маргариты. Правда сейчас бы Маргарита не узнала того, кем стал её муж, так что это тоже хорошо.

Преодолев три мраморные ступени под эти мысли, Елена нажала на звонок дома отца. Дома, в который её никогда не приглашали и никогда не ждали до этого момента. Внутри эхом пронёсся звон, словно дом был пуст. Минута, другая и тишина. Будучи уверенной, что Джеффри решил оставить её у порога, Елена развернулась, но дверь распахнулась. Елена кинула взгляд через плечо и сдержала раздражение, наткнувшись на голубые глаза красотки на двадцать лет моложе Джеффри, который женился на ней одной осенью, пока Елена была в школе-интернате.

— Гвендолин, — поздоровалась Елена с вежливостью, которую Маргарита привила ей. За все эти годы они со второй женой отца встречались раз или два, и ни разу не попытались развить отношения дальше прохладной формальности.

— Елена, входи. — Радуясь, что Гвендолин не настояла называть её полным именем и, осознавая, что она старательно не смотрела на её крылья, Елена вошла. — Я ждала, что горничная откроет, — произнесла она, смотря в коридор с маленькими, слабоосвещёнными анклавами, в которых без сомнения, стояли предметы искусства.

— Это семейное дело, — сказала Гвендолин, одёргивая рукав изумрудно-зелёной, шёлковой блузки.

Елена нахмурилась, не на слова, а на беспокойное движение. Гвендолин одна из самых общительных людей, с которыми Елене довелось столкнуться. Но сейчас, внимательнее всматриваясь, она увидела, что под глазами другой женщины пролегли тени, а на коже тут и там видны синяки.

— Что стряслось? — спросила Елена, тут же понимая, что, в конце концов, может дело и не в Джеффри.