Супргуа Архангела (СИ)

— Я была сумасшедшей, Рафаэль. — Сказано это с ясностью, которая напомнила об ошеломляющей силе песне, когда-то поработившей мир. — Но я сражалась ради тебя.

Он вспомнил все свои сломанные кости, о том, как тело было раздроблено и разбито на такое множество частей, что ему потребовалось много-много времени на восстановление.

— Неужели?

Подняв руку, она в материнской ласке, которая грозила вернуть Рафаэля в юность, коснулась пальцами его щеки.

— Безумие нашёптывало, что я должна тебя убить, что ты потенциально можешь превзойти мою силу.

Рафаэль знал свою силу, а ещё знал, что архангел перед ним на тысячелетия старше, и её способности не имели себе равных.

— Ты очень древняя, мама, а я молод.

— Самый молодой ангел, ставший архангелом. — В её голосе звучала гордость, которая задевала за живое. — Я присматривала за тобой даже во сне, мой дорогой мальчик. И я вижу будущее, в котором ты будешь летать гораздо выше, чем я или Надиэль осмеливались мечтать.

Он её сын и оплакивал то, кем она когда-то была, даже когда пытался казнить. Он не мог удержаться, не шагнуть вперёд и не обнять стройную мать, не зарыться лицом в её волосы и не вдохнуть сладкий запах родного леса.

— Ты спишь.

— Нет, я просыпаюсь. — Материнские слёзы упали ему на щеку, пока Калианна гладила его по волосам. — Я чувствую в тебе смертную жилу, Рафаэль. — Он моргнул, отстранился и покачал головой. Елена. Он забыл про Елену. Как такое возможно, когда охотница — неотъемлемая часть его жизни?

— Мама, что ты со мной делаешь?

Её глаза пылали жаром самого солнца, даже немного согревая.

— Напоминаю, кто ты — сын двух архангелов, самое сильное дитя, рождённое во Вселенной.

Тряхнув головой, он посмотрел в её голубые глаза.

— Я сам себя создал, и никогда не был твоим созданием. — Её глаза горели мерцающей синевой.

— Я не позволю тебе принадлежать ей. Ты слишком великолепен, чтобы принадлежать бессмертной со слабым смертным сердцем. — И тогда он понял, что Калианна убьёт Елену, если сможет».

ГЛАВА 27

Елена не могла притворяться, что каждый волосок на теле не встал дыбом, когда Рафаэль закончил, но сейчас надо разобраться кое с чем другим.

— Ты смог разорвать её узы, — проговорила она, понимая, что он должен это услышать. — Ей не удалось удержать тебя в этом сне, или видении, или чем бы оно ни было.

На его лицо легла тень.

— Было сложно… возможно, даже невозможно, если бы ты не заставила меня вернуться. Она моя мать и знает меня с самого рождения. Калианна понимает, как обойти каждый мой щит

— Может, когда-то и понимала, — Елена поднялась на колени, нетерпеливо отбрасывая волосы с лица, — но спала уже больше тысячи лет. Она знала, каким мальчиком ты был, но не представляет, каким мужчиной стал. И понятия не имеет об узах, которые связывают нас.

Выражение лица Рафаэля снова изменилось, и Елена поняла, что он просчитывает ситуацию со своей нечеловеческой логикой.

— Да, — сказал он, наконец. — Возможно, это её единственная слабость.