Супруга с опытом работы

– Надо преподнести свой дар Обители. Ну, кто-то, например, отдается в храме паломникам определенное время, но не дольше торжественной службы. Четыре часа, – пояснила девочка важно. – Кто-то выбирает публичное бичевание хлыстом или ремнем, кто-то собирает милостыню, кто-то удостаивается чести вылизывать ноги высшим. Служить высшим и Примасу вас не допустят, – с сожалением добавила ужасная девочка Рина. – Вы не справитесь, недостаточно смирения, хоть вы красивая. Даже очень красивая!

– Мне что-то ничего не понравилось, – честно сказала я, пропустив комплимент мимо ушей. – Могу денег дать. Или гимн написать, торжественную оду, например.

– Деньги богам не нужны! Вы обязаны отдать часть себя Обители! Тело, кровь, магию. Преодолеть гордость, брезгливость, высокомерие. Открыть душу и принять то, что даст вам Обитель. Обитель знает, чего вам не достает.

– Магии у меня нет. Тело нужно беречь, я в положении. Кровопускания беременным не полезны.

– Так вы можете отдать свое нерожденное дитя! Это будет ценный дар!

– С ума сошла! – возмутилась я. – Как можно такое допустить? Убить свое дитя? Даже слушать не хочу!

– Зачем убить? Вы просто посвятите его Обители и принесете, когда он родится. Все станут вас прославлять, вы будете гордиться. Меня отдали, когда мне было пять лет, – похвасталась девочка. – В нашей деревне даже арку воздвигли в честь моей матери.

Я решительно отказалась. Тогда Рина предложила посмотреть на сбор милостыни.

– Это самое простое, даже младшим дозволено, – сказала она с презрением.

Лилиан мне говорила что-то про сбор милостыни. Или благостыни? А там, кажется, должны быть накопители. Может, удастся разобраться, как ими пользоваться? Я согласилась.

– Это Двор Застенчивых гостей, – объявила Рина, проведя меня через путаницу узких темных проходов, лестниц и неосвещенных залов.

Внизу был ничем не примечательный мощеный дворик с разлапистой сосной посредине, окруженной круговой скамьей. В него вели два узких прохода. Вокруг дворик окружали глухие высокие стены темно-красного цвета, причем стены имели собственную крышу из гладкой желтой черепицы. Через равные промежутки в стенах виднелись маленькие раскосые окошки, окаймленные белыми наличниками. Под окошками узкие лавочки. В одной стене окна были больше раза в три, и выше от земли, но такой же формы. В целом, очень аккуратный, ухоженный дворик. Похожий на дворики Запретного Дворца в Пекине. Только там таких окошек не было.

Мы смотрели на двор сквозь перегородку галереи второго этажа. Переплет был очень частый, нас никто не мог видеть. Рина подтвердила, что здесь обычно старшие наблюдают за сбором милостыни, чтоб не смущать посетителей.

– Тут же пусто, – указала я на очевидный факт.

– Т-с-с. Сейчас служба закончится и придут, – Рина прильнула к решетке.

Раздались частые удары гонга. Через узкий проход стали заходить паломники. Часть расположилась на скамье под сосной, часть подошла к окнам. Мужчина, вошедший первым, подошел к окошку, дернул за витой шнур. Где-то внутри, видимо, зазвенел колокольчик, потому что ставни, закрывающие окошко, сняли изнутри. Мужчина тут же встал коленями на лавочку, приподнял свою хламиду и прижался пахом к окну. Через короткое время он стал закатывать глаза и толкаться бедрами к стене.

Все так, как говорила Лилиан. Я даже не удивилась. За стеной девушки обслуживают посетителей ртом. Хотя, почему девушки? Может, и юноши, паломник-то не видит, кто его ласкает. Я шепотом уточнила у Рины этот вопрос и получила утвердительный кивок. Девочка с горящими глазами смотрела на происходящее и часто облизывала губы.

– Так хочешь туда? – спросила я с удивлением.

– Вы ничего не понимаете, это истинное служение! Они счастливы! Потому что дают радость тем, кого не видят и совершенно бескорыстны.

– А если видеть, кому сосешь, то радость хуже?

– Если видеть, можно выбирать, иметь какие-то личные предпочтения, тут же все равны, как перед лицом Всеединого!

Большое окошко открылось перед паломником, и в него просунулась кругленькая попка. Довольный паломник ее хозяйски погладил и приступил к делу. «Бедная девушка, как же ей неудобно быть внутри, а зад выставлять в окно», – подумала я с состраданием.

– Нет, я не смогу заниматься сбором милостыни, кишка тонка, слаба духом, – заявила, отворачиваясь, и оттягивая Рину от созерцания. Хотя конечно, тут она и не такое видела. Да и можно ли ее ребенком считать? – Пойдем отсюда.

– Это самое легкое! Даже не знаю, что еще придумать! – Рина осуждающе зацокала языком.

Глава 23