Супружеский долг или…

Папа собирал в базу данные на всех людей, кто сдавал кровь более одного раза и однажды наткнулся на этого русского: совпадение с ДНК мумии у него было более 93%!

До телепортации оставалось семь дней!

* * *

Проблемой было не доехать до Хабаровска: Тадухела, погрузившись в транс, увидела и показала Георгию троих, без крепыша, и они возвращались на базу.

Проблема была в другом: каким образом посадить на самолёт Тадухелу? Ведь документов на неё не было.

— Жора, зачем ты её тащишь с собой? Ребёнку понятно, что улететь она с нами не сможет? У неё же паспорта нет!

— Слышь, ты, мумия — Серёга с издевательской улыбкой смотрел на Тадухелу — покажи паспорт?

— Тадухела паспорт? — вторила Тадухела и всматривалась в Георгия.

— Во! Она даже не знает, что это такое! Она можа и самолёт-то ни разу не видала.

— Слышь, ты! — Серёга толкал Тадухелу — Са-мо-лёт — разводил руки и гудел — Ууууууууууууууу!

Тадухела взглядывала на Георгия, разводила руки и гудела, в точности повторяя звук, издаваемый Сергеем.

Сергей заводился ещё сильнее, обзывая женщину обезьяной, а Георгий давился от смеха, понимая, что Тадухела просто разыгрывает его.

И тем не менее они улетели!

Паспорт был!

В кармане халата!

Как они его не обнаружили сразу и, как не потеряли?

Паспорт на имя Оксаны Ивановны Суховой — молодой, лет тридцати, женщины: блондинки с короткой стрижкой.

Конечно, Тадухела была совсем не похожа на фото женщины в паспорте, но оператор на стойке регистрации сделал отметку в её билете без заминки.

Когда они, выйдя из автобуса на своей остановке, жали друг-другу руки, Сергей спросил, улыбаясь — И что, Жора, ты приведёшь её домой? А Фрюша то ждёт вас?

— Ладно, давай, пока! — ответил Георгий.

— Идём! — он взял Тадухелу за руку и потянул за собой.

— Ну-ну! — не удержался и съехидничал вслед Серёга.

Когда хлопнула дверь в подъезде и через несколько секунд зашуршал лифт, у Фрюши сладко-сладко заныло сердце, но, боясь спугнуть счастливый миг встречи, она села на диван и ждала, затаив дыхание.

Лифт остановился на площадке, с шумом и лязгом открылись створки, отчётливые шаги к двери, секундная заминка и… два коротких звонка…

Фрюша, с бьющимся, как на первом свидании, сердцем, подошла на ватных ногах к двери и, не заглядывая в глазок, повернула защёлку замка и открыла дверь.

Глава 14. Amantium irae amoris integratios [5]

Тэо проснулся за полчаса до вспышки ламп… до восхода солнца.

Он бросил взгляд на песочные часы — 'Как всегда: ни минутой раньше, ни минутой позже' — улыбнулся, вспомнив, что уже через три дня примет в свои объятия Тадухелу, потянулся и откинул одеяло. Член покоился на ятрах и, хотя Тэо уже давно хотел ссать, не возбуждался.

А зачем?

Зачем бессмертным секс??

Бессмертным не нужно потомство: ведь на них надо тратить ресурсы, им нужно место на планете, то есть, в планете, а потом… да, думаю, понятно и так!

Но не все так думали и, к концу витка, когда Нибиру приближалась к Земле, желающих расстаться с бессмертием, и вернуться на Землю, набиралось немало!

Тэо встал, вознёс молитву, сходил в биотуалет: экскременты не уничтожались, не выбрасывались во внешний космос, а использовались, как удобрения, для рисовых плантаций по берегу Нила. Он совершил омовение рук и лица, и вызвал Ра-Мери.

Жрец вошёл через секунду, будто ждал вызова у дверей.

Тэо стоял у проёма в стене храма и любовался восходом и Нилом.

Жрец застыл, подобострастно склонив голову.

— Ра-Мери, призови ко мне Иешуа — сказал фараон, не оборачиваясь.

— Которого из них, Тэо: Христа или братца?

— Христа. Варавва опять начнёт мутить народ избранный — Тэо повернулся к жрецу — а нам оно надо?

Ра-Мери улыбнулся, соглашаясь с Тэо.

— Ступай, Ра-Мери.

Жрец попятился и, не поворачиваясь к повелителю спиной, задом открыл дверь и вышел.

* * *

Даже Папа Римский не знал этой Великой Тайны!

У Мариам, от внебрачной связи, родились два сына: однояйцевые близнецы-братья!

Братьям дали одно имя — Иешуа: один рос проказником и забиякой, и получил прозвище Бар-Абба, другой, тихий и кроткий, аки агнец, был прозван Христом.

* * *

В дверь трижды стукнули — Входи Иешуа! — громко сказал Тэо.

Дверь медленно, со скрипом приотворилась, и в щель протиснулся черноволосый, невысокий человечек с карими глазами. Чёрные, как смоль, волосы вились, ниспадая на плечи. Иешуа сутулился и казался ещё ниже из-за горба, выпирающего из лопаток.

Тэо всегда поражало несходство в обличии братьев: Варавва был высок, строен, русоволос, с голубыми, как мартовское небо, ясными глазами.

Подобострастно склонив голову и не поднимая глаз, Иешуа застыл у самой двери, едва переступив порог.

— Иешуа — голос Тэо был по отечески тёплым — подойди ко мне, нам надо обсудить мероприятие, которое свершится через три дня.

— Садись Иешуа — фараон сел сам и пригласил Христа на лавочку у стены.

— Скажи мне, сколько набралось желающих остаться на Земле навсегда?

Иешуа взглянул прямо в глаза фараона и улыбнулся — Сто сорок четыре тысячи, Тэо.