Сурикэ

— Обокрали! Тысячу чертей, обокрали! Как дурака, но как же это случилось? А, дьявол! Я найду тебя, хоть бы ты спрятался в глубине ада! Все мои документы пропали и заменены старыми, никуда не годными бумажками! О! мы еще сочтемся. Кто скажет мне, как найти эти бумаги? Они не только могут погубить меня, но еще, попав в руки моих врагов, привести меня на Гревскую площадь. Тысячу чертей! А я воображал себя в безопасности — а обманут, как дурак! Я готов с ума сойти! Но когда же это случилось? Я могу много пить и никогда не бываю пьян совершенно, к тому же, хотя мы и много выпили, но не потеряли хладнокровия, что видно по числу бутылок; есть что-то необъяснимое для меня! Вероятно, этот мошенник дал мне что-нибудь наркотическое, что сразу подкосило меня; но как и когда?

Он серьезно задумался, опустив голову на руки, и оставался в этом положении минут пятнадцать.

— Так! — вскричал он вдруг. — Именно так! С той минуты я больше ничего не помню, когда я передал ему векселя, Матье заметил мне, что я уронил какую-то бумагу, я нагнулся, но ничего не нашел, тогда он предложил мне выпить за успех нашего дела, я залпом выпил стакан — это была мальвазия, — и затем я больше ничего не помню. О! Быть так обманутым балаганной хитростью. Я! Я! Он вдоволь потешился над мною. Я отомщу! Какого черта он подмешал мне в вино? Ликеру? Но какого?

Граф внимательно осмотрел бутылки, расставленные на столе. Тут была бутылка киршу, опорожненная более чем наполовину.

— Именно так! Он примешал кирш к мальвазии! Какое ужасное лекарство; оно действовало, но наполовину, и могло бы убить меня; я, должно быть, свалился как сноп! Тогда он меня уложил и распорядился всем, чтобы обмануть меня, но в каких видах он так действовал? Он не вор, хотя и украл у меня миллион; у меня в портфеле осталось более чем вдвое; так он враг мне, а у меня их столько, что трудно угадать, который из врагов нанес мне это кровное оскорбление; слава Богу, у меня их целая коллекция, дремать некогда, нужно постараться обогнать этого мошенника; трудно это будет: он опередил меня тремя днями; но если я не отыщу своих денег, о которых я мало забочусь, я, по крайней мере, узнаю нечто более важное для моего плана мщения, а именно — ясные приметы этого плута. Хотя мы оба были замаскированы, ему не трудно было видеть мое лицо, но я убежден, что он знал меня раньше; за обедом он бросил мне несколько слов, которые теперь приходят мне на память и доказывают, что он знал, кто я. Это урок, жестокий урок. Прежде всего надо бежать за векселями, чтобы узнать, кто этот изменник; после того я пойду поблагодарить превосходного друга, который доставил мне этого негодяя: хороший выбор!

Начертив план битвы, граф спрятал свой бумажник, позвонил и велел подать обед. Теперь, когда он нашел серьезные указания, гнев его почти рассеялся, он был убежден, что легко найдет вора и отомстит за себя.

— Это дело нескольких дней, — сказал он, потирая руки.

Спокойствие его вернулось, он был почти спокоен и думал только об обеде, тем более что чувствовал волчий аппетит.

— Приготовили ли вы счет? — спросил граф Каймана.

— Да, сударь.

— Отлично, Кайман, сядьте там, против меня, возьмите бутылку и стакан и потолкуем; мне нужно просить у вас некоторых указаний.

— Як вашим услугам, сударь.

Он взял одну бутылку, откупорил ее, наполнил стакан и сел на стул.

— Кажется, ваши дела идут хорошо?

— Дела идут порядочно, сударь, я не могу пожаловаться.

— Вам, вероятно, знакомы многие из матросов?

— Я почти всех знаю, сударь.

— Гм! А с другими моряками вы не знакомы?

— Я этого не говорил, сударь, есть моряки и «моряки», знаете? — прибавил он с насмешливой улыбкой.

— Да, моряки, которые ездят без пошлины и сбывают свои товары при лунном свете под носом таможенных чиновников.

— Именно, сударь.

— С одним из них я желал бы поговорить, — и при этих словах граф пододвинул ему два червонца.

Кайман улыбнулся, почесал затылок и положил в карман червонцы.

— Я знаю нескольких…

— Да, но таких людей, с которыми, заплатив им хорошенько, можно разговаривать с полным доверием.

— У меня в эту минуту есть как раз подходящий человек; кажется, он даже сегодня ночью собирается в путь.

— Это именно мне и нужно.

— Прикажете поговорить с ним?

— Да, но не выдавая меня, если вам удастся, вы сейчас же приведете его ко мне и получите десять червонцев.

— Отлично! Ручаюсь, что он согласится.

— Так поторопитесь, идите переговорите с ним, пока я обедаю.

— Так решено.

Вероятно, не долго нужно было убеждать моряка, потому что не более чем через десять минут Кайман вошел в сопровождении своего знакомого.

— Сударь, — сказал трактирщик, — вы можете переговорить с Картагю, ручаюсь, что контрабандиста честнее его нельзя найти; оставляю вас с ним, ваше дело меня не касается, я приду, когда вы позвоните.

— Хорошо, ступайте.