Суринам

Дези сказал что-то по-голландски и махнул в сторону здания. Он показал на часы и отдал Илье паспорт и билет.

— А где Адри? — спросил Илья по-английски. — Внутри?

Дези покачал головой. Он снова показал на здание терминала и ткнул чёрным крючковатым пальцем в билет.

— Адри? — Илья махнул рукой в сторону входа. — Адри? Там?

Дези пожал плечами. Он повернулся и пошёл к машине.

Илья догнал его:

— Адри? Миссис Рутгелт? Где все?

— Begrijp niet, — сказал Дези. — Ik begrijp om het even wat niet.

Илья пожал плечами: он ничего не понимал. Дези сел в машину и завёл мотор. Он высунулся из окна «ренджровера» и показал Илье на здание аэропорта. Затем Дези сымитировал звук взлетающего самолёта и ткнул пальцем в часы у себя на запястье. Потом Дези уехал.

Илья был потерян. Где Адри? Где Рутгелты? Почему его привезли в аэропорт одного? После всего, что с ним случилось?

Он взял сумку и отошёл в тень, где под навесом, сидя на корточках, курили суринамцы в белых рубашках. Илья сел на сумку и достал билет.

Кто-то поменял дату отлёта: на месте прежней даты был вклеен маленький цветной ярлык. На ярлыке стоял круглый штамп. Кто-то, пока он был в джунглях, взял его билет и поменял дату на сегодняшнюю. Илья посмотрел на число и вскочил на ноги: по билету выходило, что сегодня первое декабря. Этого не могло быть: Илья точно знал, что они уплыли из Парамарибо вечером двадцать девятого ноября. Стало быть, тридцатого они разбили лагерь на реке. Они пробыли в джунглях четыре дня, да ещё минимум день он и Ваутер плыли обратно. Выходило, что сегодня должно быть шестое число. И это не учитывая время, которое Илья пролежал в джунглях после того, как на него напал Ам Баке.

Куда-то делись пять дней. Илья помотал головой. Вдруг он всё понял и успокоился: конечно же сегодня шестое, просто билет поменяли на первое число, а он всё это время был в лагере на реке. Оставалось только неясным, зачем поменяли дату билета. Кто это сделал? И зачем его привезли в аэропорт с просроченным билетом?

Но теперь, когда он во всём разобрался, его снова волновало только одно: где Адри? Он хотел её видеть, сейчас, немедленно. Илья взял сумку, кивнул сидящим на корточках мужчинам и прошёл внутрь здания. Или Адри ждала его там, или она улетела в Нью-Йорк и они встретятся дома.

Аэропорт состоял из большого зала, длинного прямоугольника со стендами, где продавалась еда. Стенды назывались «Кафе». Илья прошёл сквозь привычную суету расставаний и встреч и не нашёл Адри. Ему стало тревожно. Только теперь он догадался посмотреть на табло.

Было первое декабря. Палочка первого числа светилась на табло отлётов и прилётов, отрицая весь смысл времени. Илье стало жарко; он не мог понять, что происходит: как пять дней могли уместиться в один.

Он пошёл к стойке регистрации нью-йоркского полёта, надеясь найти Адри там. Сейчас ему был нужен кто-то, кто ему всё объяснит.

До отлёта оставалось три часа, но множество людей уже бессмысленно толпились у стойки с надписью «Майами». Илья помнил, что самолёт садится в Майами по пути в Нью-Йорк, и то, что хотя бы это осталось прежним в его теперешней зыбкой реальности, обрадовало Илью.

Адри здесь не было. Илья обошёл толпу ещё раз, надеясь, что он её просто пропустил. Он подумал и — негромко — позвал её по имени. Несколько человек обернулись; Илье стало неудобно, и он отошёл к стендам с едой.

Хотелось пить. Илья знал, что его бумажник лежит во внутреннем кармане сумки. Он расстегнул молнию и достал бумажник; деньги можно было не менять, в Суринаме все и везде принимали доллары.

Вместе с бумажником из сумки выпал ещё один билет. Илья знал, чей это билет, не смотря. Это был билет Адри; он забрал его у Адри в Нью-Йорке, когда увидел, что она просто сунула билет в карман джинсов. Илья боялся, что она его обязательно потеряет.

Если билет был здесь, то и Адри была здесь; она ещё не улетела из Суринама, по крайней мере, она не улетела в Нью-Йорк. А если Адри не улетела в Нью-Йорк, то и ему было незачем туда лететь. Он должен был её найти и понять, что происходит. Илья взял сумку и пошёл на улицу.

Он остановился у курящих на корточках суринамцев и, махнув рукой куда-то в сторону, сказал:

— Парамарибо.

Один из них плюнул на асфальт и потушил в плевке сигарету. Окурок он засунул за ухо, встал и пошёл к старой, без определённого цвета машине.

Сиденья обжигали кожу, и нечем было дышать. Водитель обернулся и посмотрел на Илью. Илья вдруг осознал, что не знает адреса Хасьенды.

— Рутгелты, — попросил Илья. Он помнил, что их тут все знают. — К Рутгелтам, пожалуйста, — добавил он по-английски.

Водитель пожал плечами. Он не знал Рутгелтов.

— Рутгелты, — повторил Илья. — Рут-гел-ты. Водитель что-то сказал, но Илья даже не понял, на каком языке. Водитель покачал головой.

И тут Илья вспомнил:

— Хасьенда Тимасу. Хасьенда Тимасу. Ома Ван Меерс.

Водитель кивнул и завёл мотор. Машина тронулась рывком. Илья откинулся на неудобное рваное сиденье и закрыл глаза: он ехал домой. Там ему всё объяснят. Там Адри.

ПАРАМАРИБО 7