СУРОВАЯ ГОТИКА

А в гости к Прошкину товарищ Баев отправился как раз по тому, что не имел привычки доверять людям, кем бы они ни были – хоть бы даже и членам Ордена. И как человек прозорливый, попросил наивного, доверчивого, да к тому же, – как-то не плачевно, но надо признаться – не обремененного ни богатым интеллектуальным багажом, ни даром интуитивных озарений, товарища  майора, далекого от мира сложных внешне и внутренне политических интриг, спрятать символ должности казначея Ордена – саблю с надписью и… Прошкин в который раз тяжело вздохнул – дивясь былой неповоротливости собственного ума – и ту самую вожделенную «связку бумаг» – папку с записями Деева, по всей вероятности косвенно указывающими на способ, гарантирующий безопасный доступ к казне. Умен был товарищ Баев – нечего сказать! Поэтому где Прошкин саблю спрячет, даже знать не хотел. А насчет папки, подаренной ему Сашей под видом частных записей комдива Деева «О магии в быту», Прошкин бы молчал при любом развитии событий, наученный недавним горьким опытом коллекционирования магических знаний. Походило на то, что товарищ Баев на счастливое будущее для себя мало рассчитывал, и прятать все ценное, чем располагал, в одном месте не стал. Орденскую печать, излеченную из-за зеркала, он вообще постоянно носил при себе – ну не на пальце конечно, а в высоком каблуке изготовленного на заказ изящного сапожка. Где же еще? Зачем иначе ему понадобилось бы переобуваться в казенную обувь? Прошкин продолжал выстраивать события в хронологическом порядке.

С соблюдением или нет надлежащих формальностей, предусмотренных тайным Уставом, Александр Дмитриевич получил свои регалии в Ордене, не Прошкину судить, но во всяком случае свой долг «Хранителя» он исполнял достойно и был готов скорее умереть, чем поделиться древними секретами. Хотя – кто знает, мог ли Баев умереть в принципе – в общепринятом физическом смысле? Ну, в любом случае, прежде чем умирать, рациональный Саша печать предпочел спрятать там, где ее никогда не найдут – да попросту не будет искать никто, кроме него самого – в вещевом складе Н.-ского Управления НКВД. Именно за этим он поехал от Прошкина в Управление, снял там всю свою одежду и даже САПОГИ – хотя испачкана была только гимнастерка, отдал весь комплект начхозу Агеечу – в стирку, а у него взял тоже полный комплект самой обыкновенной формы со склада – тоже с САПОГАМИ. В результате такого маскарада Прошкин и Борменталь под утро обнаружили бездыханного Александра Дмитриевича в его квартире в совершенно не свойственном ему облачении…

Кто пытался отравить Сашу и поджег особняк? В который раз спросил себя Прошкин. И вспомнив Сашину истерику в кабинете Корнева, после чтения статьи о гипнотизере – убийце, рискнул предположить, что это был недоброй памяти Генрих Францевич – воплощавший некие могущественные и враждебные Ордену силы. Охарактеризовать такие силы Прошкин не решился бы, но в том, что они существуют, не сомневался ни минуты. Ни будь у Ордена врагов – зачем наследникам то ли рыцарей, то ли каменщиков – призванным распространять свет благодатного древнего знания, ведущего к прогрессу и процветанию – скрываться за десятками тайных покровов, как помогавшие поселянам мальчишки из книги Гайдара за нарисованной на дачном заборе пятиконечной звездой?

Отсутствие Саши дома сильно встревожило его визитеров – они даже не были уверены, жив ли он еще? В надежде, что расчетливый и осторожный Баев вряд ли повсеместно таскает с собой документы и громоздкий перстень с печатью, и спрятал их, скорее всего в одежде, гости, оставляя квартиру, прихватили с собой гардероб Александра Дмитриевича и затем, на досуге – исполосовали его на мелкие лоскутья, пытаясь отыскать упомянутые «артефакты». Остроумно свалили тряпье в гроб, и отправили в Прокпьевку – хоронить – в предназначенной Отцу Феофану могиле. А перед этим – попытались заглянуть в особняк фон Штерна – вышло очень своевременно – там как раз начинался пожар, о котором они тотчас сообщили в органы…

Итак, убивать Сашу, или даже просто ссориться с ним в планы его соратников по Ордену не входило. Приемник красного Магистра Деева, практически единолично знавший о тайнах казны, был нужен им живым, здоровым, и по возможности лояльным к руководству этой загадочной организации. Дабы не маяться в безвестности о судьбе строптивого молодого человека, Феофан оправился выяснить, что же произошло с Сашей по месту его работы – в Управлении. Он обернул сигнальный экземпляр детской книжки, содержание которой вызывало неоднозначные ассоциации, поступивший ему, как библиотекарю еще до массового выхода тиража, в газету. Ту самую, повествовавшую о грядущем примирении и дружбе с Германией, значившем радикальное изменение политической ситуации. И отдал сверток дежурному по зданию – Вяткину, с просьбой передать товарищу Баеву заказанную в библиотеке книгу.