Суровая мужская проза

– Та ещё штучка, в мать пошла, хитрюга, – с нежностью глядя вслед дочери, пробормотал Никоненко. – Заметили, что далеко от нас Луиза удаляться не стала? Думаете потому, что опасается кусачих серых лисиц, которых нынче в пампе развелось видимо-невидимо? Как же, размечтались. Ну-ну…. Эта юная своевольная барышня, такое впечатление, ничего и никого не боится: ни злобных лисиц, ни ядовитых змей, ни одичавших лошадей. Я же вам говорю – мамина копия…. Предполагаю, что Елизавета – просто-напросто – надеется подслушать содержание наших с вами разговоров. Зачем ей это? Да, просто так, из природного фамильного любопытства…

– А где же твоя жена? – спросил Егор.

– Мара? Она, естественно, занята – по самое горло – секретными делами государственной важности.

– Почему вы называете Марию Сервантес – «Марой»? – удивилась Александра. – Как-то…м-м-м, неожиданно.

– Во-первых, милая мадам Леонова, давайте-ка избавимся – в рамках нашего дружеского общения – от дурацкого местоимения «вы». Надеюсь, не против? Что же касается вашего вопроса…

– Твоего.

– Что, простите?

– Прости.

– Ах, да! – смущённо улыбнулся Лёха. – Прости…. Что же касается твоего вопроса. Я обожаю – до острых желудочных колик – романы Сан Саныча Бушкова. Особенно – цикл «Сварог». Ну, там ещё крутой десантник Станислав Сварог попадает в Параллельный Мир с «летающими островами» и становится королём многочисленных нездешних земель…

– Мы в курсе, – заверил Егор. – Читать, слава Богу, умеем.

– Так вот, главную героиню этих неординарных и занимательных романов зовут, как раз, «Марой», и она – до мельчайших деталей – похожа на мою обворожительную и беспокойную супругу…. Поэтому и Мария – как-то незаметно для всех – «преобразовалась» в Мару. Жена шутит, что нечаянно обзавелась дельным армейским прозвищем. Мол: – «Куда же без него? Несолидно даже…».

– И, как? Прижилось прозвище?

– Прижилось, понятное дело, – доставая из внутреннего кармана широкой замшевой куртки плоскую фляжку из нержавейки, радостно хохотнул Никоненко. – Даже капризные и недоверчивые аргентинские журналюги переняли. Теперь так и пишут в своих поганых «жёлтых» газетёнках, мол: – «Мара, глава знаменитого «Эскадрона смерти», особа смертельно-опасная, но – на удивление – справедливая…». Предлагаю выпить – буквально по паре глотков – за нашу насквозь-случайную встречу. Рекомендую, настоящий ирландский виски. В том смысле, что собственного изготовления, но сварен по старинному ирландскому рецепту, с соблюдением всех технологических нюансов и тонкостей. Лично покупал на аукционе, клятвенно заверили, что данный пергамент – однозначно – относится к далёкому шестнадцатому веку…. Шурочка, вы – первая! Как говорится, всё лучшее – прекрасным и трепетным дамам…

«Очень похоже, что наш старинный дружбан Лёша – по своей глубинной сути – совершенно не изменился», – неодобрительно поморщился строгий и серьёзный внутренний голос. – «Такой же легкомысленный и доверчивый раздолбай, как и тогда, много-много лет тому назад, на алжиро-ливийской границе…».

Александра, предварительно выдохнув из груди воздух, осторожно приложилась губами к горлышку фляги, слегка поперхнулась и, передавая сосуд мужу, вежливо похвалила:

– Хороший напиток, только рот слегка вяжет. И пахнет – дубовыми листьями. То бишь, использованным банным веником.

– Всё точно, – в очередной раз улыбнулся Никоненко, демонстрируя безупречно-белые зубы. – Виски – по классической технологии – должен (или же должно?), несколько лет выдерживаться в огромных дубовых бочках, а потом переливаться в стеклянные бутылки. Причём, сразу его пить не рекомендуется. Мол, пусть бутылки ещё некоторое время полежат в тёмном и прохладном подвале, чтобы окончательно исчез специфический «дубовый» привкус…

– Но, ведь, он – не исчез?

– Понятное дело, не спорю…. И как он, собственно, мог исчезнуть, если я только сегодняшним ранним утром наполнил фляжку – прямо из дубовой бочки? Маленькое такое нарушение технологии, практически копеечное…. Как оно тебе, Леон? В смысле, классический ирландский виски аргентинского производства?

– Одобряю. Натуральные «капли датского короля», – возвращая фляжку, ёмко охарактеризовал напиток Егор. – Слушай, дружище, а как бы нам побыстрее встретиться с Марией Сервантес? Извини, с Марой Никоненко-Сервантес? У нас к ней, понимаешь, имеется одно важное и неотложное дельце, не терпящее отлагательств.

Алексей, спрятав фляжку обратно во внутренний карман своей замшевой куртки, щедро украшенной – во многих-многих местах – длинной тёмно-коричневой бахромой, достал из левого кармана пухлый тёмно-коричневый конверт и объявил:

– Здесь находятся подробнейшие инструкции, а так же всякие географические и топографические карты. Только конверта я вам сразу не отдам…, – многозначительно умолк.

– Типа – изображаешь из себя въедливого, склочного и вредного почтальона Печкина? – понятливо усмехнулась Александра. – Мол, предъявите ваши документы? Уши, лапы и облезлый хвост?