Суровая мужская проза

– Папочка, а как же твой завтрак? – грозно нахмурила брови въедливая и памятливая Лизавета. – Мамочка просила меня присматривать, чтобы ты питался правильно, регулярно и полноценно. Я обязательно и всенепременно нажалуюсь. Потом, пожалуйста, не обижайся…

– Виноват, исправлюсь, – браво подмигнув, пообещал Алексей. – Но сейчас, извини, мы очень торопимся. Надо обязательно успеть на вечерний самолёт, летящий до Мендосы. Следующий будет только через сутки…. Поднимаемся, господа и дамы! Поднимаемся! Мануэль, запиши стоимость трапезы на мой счёт…

– А как же – Буэнос-Айрес? – спускаясь по ступеням лестницы, спросила Александра.

– Прости, но не понял, – насторожился Никон. – О чём это ты, любимая супруга моего верного армейского товарища?

– Хотелось бы вдумчиво погулять по городу. Ознакомиться, так сказать, с местными достопримечательностями, архитектурой и музеями.

– На обратной дороге ознакомитесь. А пока ограничимся лёгкой и непритязательной экскурсией – через окошки моего автомобиля. Мы же поедем к аэропорту через аргентинскую столицу, кое-что обязательно увидите…. Естественно, что я выступлю в роли вежливого, знающего и разговорчивого гида. Если что, то Лизавета исправит и дополнит.

– Хорошо, милый папочка, – лукавым голоском пообещала девчушка. – Как скажешь…

Примерно через полтора часа автомобиль въехал на территорию северо-западного пригорода Буэнос-Айреса.

– Бельграно! – торжественно объявил Никоненко. – Так называется этот городской район…. По правую сторону, как вы видите, расположена современная коттеджная застройка, где обожают селиться важные государственные чиновники, известные киноактёры, телевизионные продюсеры и ведущие менеджеры международных корпораций среднего звена. Слева же наблюдаются старые городские кварталы, построенные лет так сто двадцать-тридцать тому назад – покосившиеся фонари, обшарпанные стены, протекающие крыши, сырые подвалы, где обитают упитанные и жадные крысы…. Именно здесь, на улице Симона Боливара – в недобром 1955-ом году – и погиб знаменитый советский разведчик Александр Крестовский.

– Он гнался за самим Адольфом Гитлером, но нечаянно попал в засаду, – дополнила Лиза. – Так иногда случается – даже с матёрыми волками, как любит выражаться дедушка Палыч. А ещё иногда дедуля говорит, мол: – «И на старуху бывает проруха…».

– Луиза Никоненко-Сервантес! Ты опять фантазируешь – сверх всякой меры? Какой ещё – Адольф Гитлер?

– Ну, мужчина очень похожий на Гитлера. Это же сути дела не меняет. Как бы там ни было на самом деле, но мой отважный прапрадедушка попал в подлую засаду и героически погиб. Ему всадили острый кинжал под четвёртое ребро…. Или же – под пятое? Извините, но не знаю точно…

Алексей, ловко управляясь с автомобильной баранкой, продолжил увлечённо комментировать:

– Сейчас мы въезжаем на городскую площадь Сан-Мартин, от которой отходит одноимённая улица. Эта улица знаменита тем, что на ней размещены офисы всех крупных аргентинских банков.

– А на углу авенид Коррьентес и Сан-Мартин находится целая россыпь фашистских «гадюшников», – сообщил беззаботный детский голосок. – И их неплохо было бы сжечь – с применением парочки армейских портативных огнемётов…

– Луиза! Ты что себе позволяешь?

– Что, собственно, Луиза? Я уже почти семь с половиной лет – Луиза. Что из того? А про «гадюшники и армейские огнемёты» – это мамины слова. Я просто их повторила. Что в этом плохого?

Никон возмущённо попыхтел пару-тройку минут, после чего вернулся к выполнению обязанностей вежливого и старательного экскурсовода: