Суровая нежность

Он сердито сжал челюсти, понимая, что она права. Его терзал не ее брак с Гордоном, а то, что он сделал, чтобы покончить с ним.

Виноватый румянец окрасил щеки Хелен.

– И, должна признаться, мне нравилась та свобода, которую предоставляло вдовство. Ты же знаешь моих братьев.

Магнус скрипнул зубами. К несчастью, да.

Он смотрел на нее, пытаясь сдержать бурю бушующих в душе эмоций. Может, он и понимал ее резоны, но это не уменьшало его гнева. Чувства, что она что-то утаила от него. Ее лицо сливалось с тем, другим.

«Приглядывай за ней…» Он получил такой наказ.

Ему трудно стало дышать. Он должен выйти отсюда, пока не сказал что-то такое, о чем потом пожалеет. Пока в гневе не накинулся на нее за то, чего она не понимает. Конечно, не понимает, да и как же иначе? Он не может рассказать ей правду и увидеть ужас и отвращение в ее глазах. Этого он не вынесет.

Он думал, что сможет, но, наверное, глупо было даже пытаться. Ему никогда не забыть о прошлом. О том, что он сделал.

Но он ведь так любит ее.

Господи, он совсем запутался!

Скрип ворот во дворе внизу показался благословенной передышкой. Он спустил ноги с края кровати и начал набрасывать на себя одежду.

– Ты куда?

Нотка паники в ее голосе только усугубила его чувство вины. Сейчас он должен был держать ее в объятиях, наслаждаясь радостями супружеского счастья, а не испытывать непреодолимое желание сбежать.

– Скрипнули ворота, и, если не ошибаюсь, прибыли остальные.

Глаза ее расширились.

– Мой брат?

Он кивнул и пересек комнату, чтобы поднять ее одежду. Подав ей, сказал:

– Тебе лучше одеться и вернуться к себе.

Не хватало ему только еще больше осложнить свои отношения с Сазерлендом. Они и так хуже некуда.

Глава 26

Уильяму Сазерленду потребовалась неделя, чтобы принять правду, но у него было только несколько дней, чтобы решить, что с этим делать.

Мюриел может быть счастлива без него, но он никогда не будет счастлив без нее. Счастье не должно было играть в его жизни такую важную роль и, может, и не играло бы, если б он не встретил ее. Но он встретил и познал и счастье, и, как неизбежное следствие, несчастье.

Без первого он еще мог бы существовать, но не может продолжать находиться в бесконечном состоянии последнего.

Осознание, что она для него важнее всего на свете и что он заставил ее ненавидеть его, пугало до смерти. Он был настолько ослеплен страхом потерять ее, что не соображал, что делает. Иисусе, он чуть не овладел ею силой!

Он думал, что раз они вместе, все остальное не важно. Что малая толика любви лучше, чем ничего. Но он ошибся. Она заслуживает больше, чем половина жизни, чем та часть его, что он готов был ей отдать.

Она была права. Любовь без уважения – не любовь. Если он сделает ее своей любовницей, она будет думать, что недостойна большего. Как будто то, что сотворили с ней те подонки, сделало ее ущербной. Как он мог этого не понимать?

Его любви хватило, чтобы отпустить Мюриел, но достаточно ли он любит ее, чтобы вернуть? Он искал ответ в темных глубинах своего отчаяния. Как ему выполнить свой долг графа и быть с женщиной, которую он любит?

Но, быть может, он неправильно ставит вопрос. Возможно, надо спросить, как он сможет исполнять свой долг без нее?

Но нужен ли он еще ей?

Какой колючий сегодня ветер, думала Мюриел, спеша по узким переулкам Инвернесса. Стемнело час назад, и призрачная пелена тумана, спустившаяся на город вместе с ней, уже начинала сгущаться.

Это была ночь, от которой пробирал озноб даже самое храброе из сердец. Опасная ночь для одинокой женщины. Но она была не одна. Со времени ее возвращения в Инвернесс неделю назад лорд Генри каждый вечер провожал ее домой. Нет, не домой. Та комнатенка над сапожной мастерской никогда не будет домом. Она отогнала прочь приступ меланхолии и остановилась рядом со своим спутником.

– Вот мы и пришли, – проговорил он бодро. – В целости и сохранности.

Мюриел заглянула в его доброе лицо, освещенное мягким светом уличного факела, оставленного для нее сапожником. Лорд Генри – добрый человек. Умный, приятной наружности, прекрасный, опытный врач, у него впереди блестящее будущее. Он из тех мужчин, кто посвятил бы всю свою жизнь, пытаясь сделать ее счастливой. Она поступает глупо, что не дает ему шанса попробовать.

– Спасибо, – сказала она. – Я знаю, вам не по пути.

Он отмахнулся.

– Лишние несколько минут, не более. И я чувствую себя лучше, зная, что вы в безопасности. – Их глаза встретились, и Мюриел видела в них вопросы. Его нежные чувства к ней. Его обиду. Улыбка мужчины сникла. – Вы уверены, что не передумаете? Они, возможно, здесь старые, придирчивые и по-своему закоснелые, но зато вы делаете большие успехи. Во Франции легче не будет.

Во Франции будет много легче. Во Франции ей не придется удерживать себя от того, чтобы вернуться к нему. Во Франции не будет надежды. Во Франции она защитит себя от себя самой. Во Франции она исчезнет.

Она покачала головой.