Суровые будни (дилогия)

Порывшись в карманах и не найдя ничего подходящего для такого случая, Попов вынул из пистолета обойму, достал патрон и протянул его негру.

– Возьми, камрад, может, понадобится в твоей Америке, – сказал он. – Образумишь там какого нибудь…

Негр, очевидно не имеющий ничего против такого пожелания, завязал в уголок флажка сувенир, забросил за спину ранец и подмигнул летчику:

– Русс харьош.

– Хорош, хорош… – похлопал его по плечу Попов.

– Ур‑ра! – рявкнул негр и, набрав в грудь воздуха, зашагал вдоль немецкого асфальта под веселые звуки русской «Катюши».

В ожидании очередного вылета Остап стоял у своего самолета и отвечал на приветствия проходивших мимо него бывших военнопленных. Запас иностранных слов у него был весьма ограничен, но и то немногое, что было ему известно, он безбожно путал. Французу кричал «наздар», англичанину «вива», а сербу «гуд бай». Черенок, проходя мимо, сделал ему замечание, что говорит он не то, что надо.

– А пусть разбираются сами, что к кому относится, – ответил Остап. – Сколько этих языков надо знать? Эхо только говорит на всех языках. Попробуй догадайся, какая у кого нация, когда вся Европа двинулась по домам!

В это время на противоположном конце стоянки появилось странное по своему виду сооружение, двигавшееся вдоль стоянки самолетов. Это был несуразный, обвешенный парчой и кистями экипаж, напоминающий не то дилижанс, не то катафалк. На нем возвышалась пирамида из авиационных бомб, а на козлах торжественно восседал ликующий Ляховский. В одной руке он держал вожжи, а в другой увесистую хворостину, которой время от времени стегал по хребту клячи, еле переставляющей ноги.

С трудом удерживаясь от смеха, Черенок строго спросил:

– Откуда катафалк?

– Так точно, товарищ гвардии капитан, катафалк! Используем для нужд авиации. Так сказать, мобилизация внутренних резервов…

– А в каком музее ты достал этого ископаемого одра? – поинтересовался Остап, показывая на клячу.

– Весь экипаж полностью приобретен в похоронном бюро «Братья Швейнкопф и компания»… – невозмутимо ответил Ляховский. – Это известная фирма. У них даже медаль на вывеске нарисована. Снизу гроб, а наверху свечка…

– А я подумал, не Дон‑Кихота ли рысак воскрес?

– Нет… Это вы зря, товарищи, – ответил техник. – Коняшка ничего, резвая. Видите, на месте не стоит. Вье‑е! – крикнул он на клячу, дергая вожжами, но та даже ухом не шевельнула.

– К русскому языку еще не привыкла. Них фарштее… – объяснил Ляховский и, повернув хворостину толстым концом, вытянул ею по спине клячи. Покачиваясь, катафалк двинулся дальше. От командного пункта через поле с треском и хлопками промчался Оленин на новом трофейном мотоцикле. Развернувшись у своего самолета, он бросил мотоцикл и, застегивая на ходу шлемофон, полез в кабину. Группа его собралась на вылет. Из‑за леса послышался отдаленный гул моторов, и через минуту над аэродромом появилась восьмерка подполковника Грабова. Он первый из полка летал сегодня на побережье Балтийского моря. Бои шли под городом Эльбингом. Гвардейцы‑севастопольцы снова увидели море.

* * *

Разрывающиеся снаряды немецкой артиллерии вспыхивали все чаще и ближе к наблюдательному пункту командующего армией. Земля вздрагивала. Всюду на снегу чернели воронки. Бой, длившийся с самого утра, принял затяжной характер. Командующий хмурился. С первого дня наступления он привык чувствовать себя хозяином положения на огневом рубеже. Упорное и бессмысленное сопротивление врага у этого заштатного городка раздражало его. Уже несколько часов, получая донесения своих офицеров, он нетерпеливо посматривал в окуляры стереотрубы, направленной на правый фланг, где одна из дивизий наступала на город. Оттуда, с правого фланга, доносился протяжный, перекатывающийся гром орудий, глухой стрекот пулеметов, чохканье мин. Рядом с командующим, облокотившись на бруствер и приложив к глазам бинокль, стоял Гарин. Пехота продвигалась медленно, постепенно накапливаясь для решающей атаки. Но в самый последний момент молчавшая до сих пор высотка, отмеченная на картах цифрой 103, вдруг ощерилась пулеметным огнем. Атака захлебнулась. Наступающие залегли, срослись с землей. Дым и пыль, смешиваясь с клубившимися облаками, образовали непроницаемую серую завесу, расцвеченную багровыми вспышками взрывов. Генералы, обмениваясь короткими замечаниями, с напряженным вниманием следили за ходом боя. Бесконечно зуммерили телефоны, один за другим прибегали связные. Гарин все дни проводивший у пехотинцев и танкистов, отрывая от бинокля глаза, с досадой посматривал на небо.

С моря надвигался циклон Генерал отлично сознавал, что в такую погоду о непрерывном конвейере самолетов не может быть и речи.