Суровые дни. Книга 1

В другое время он, вероятно, уговорил бы Абдулмеджит-хана остаться — с ним приятно было побеседовать за пиалой вина. Но сегодня Шатырбека ждали другие развлечения: хотелось как следует разглядеть пленниц, которых привез из Туркменсахра. Правда, для таких дел всевышний посылает рабам своим ночь, но и она уже близка.

Лейла сидела одна в просторной, убранной красивыми иранскими коврами, комнате. Она была рада, что кончилось ее бесправное существование рабыни, что она вернулась наконец на родину. Может быть, посчастливится разыскать и родителей. Хотелось бы поговорить со здешними женщинами, поделиться с ними своими мыслями, но Шатырбек почему-то приказал не выпускать ее из дому. А правом входа к ней пользовался только старик-слуга.

Лейла задумалась и, когда в дверь ввалился Шатырбек, вздрогнула, вскочила с места.

Шатырбек засмеялся, взял ее за руки.

— Не бойся! Я не туркмен в большой папахе! Если будешь послушной, через несколько дней вручу тебя твоим родителям!

При упоминании о родителях маленькая фигурка молодой женщины затрепетала. Лейла подняла на Шатырбека свои прекрасные голубые глаза.

— Помогите, ага-джан! Помогите! Аллах вознаградит вас за это!

— А ты вознаградишь? — игриво спросил Шатырбек и потянулся к лицу Лейлы.

Тяжелый запах винного перегара заставил женщину отшатнуться.

— Не надо, ага-джан! Умоляю вас! Неужели я мало натерпелась на чужбине? Пустите!

— Не будь дурой! — допытался урезонить ее Шатырбек. — Я не хуже твоего хромого сердара!

На глазах Лейлы показались слезы.

Шатырбек икнул, потрепал толстыми пальцами нежный подбородок женщины.

— Не плачь, глупая! Ничего я тебе плохого не сделаю! — сказал он, направившись к двери.

Он остановился в коридоре, раздумывая, посмотрел на окно. Темнело, но ночь еще не наступила. Шатырбек вздохнул, икнул еще раз и направился в комнату, где они пировали с Абдулмеджит-ханом: гонец все-таки вернулся и следовало расспросить его подробнее.

Солнце село. Жители крепости уже сладко спали. Ни крика детей, ни веселого шума подростков. Только Джерен не спала.

Удивительно жестокую шутку сыграла с ней судьба! Сначала она поднесла девушке неожиданно большое счастье, но, не дав даже полюбоваться им, сразу же грубо вырвала из рук. Да как вырвала! Уж лучше бы вообще ничего не было, чем платить за миг счастья такой страшной ценой!

Сидя в дальнем углу темной комнаты, Джерен вспоминала ту кошмарную ночь, когда ворвались в селение молодчики Шатырбека, и казалось, что это был сон, который вот-вот должен прерваться. И она торопила пробуждение… И только когда в памяти возникал Бегенч и ласковые слова его звучали в ушах, Джерен стискивала зубы, чтобы не разрыдаться. Тогда сердце болело так сильно, что мутилось сознание. И Джерен, напряженно вглядываясь в расплывающуюся темноту, представляла: вот сейчас распахнется дверь, войдет Бегенч и, подняв ее на руки, вынесет из этой мрачной комнаты. Но Бегенч не шел…

Занятая своими мыслями, она не заметила, как вошел Шатырбек, и очнулась только тогда, когда руки ее коснулось что-то липкое и волосатое. Испуганно вскрикнув, она отдернула руку.

— Ты меня не бойся! — пыхтел толстый Шатырбек, присев на корточки рядом с ней. — Я тебя люблю, как свои глаза!

Джерен вскочила, прижалась спиной к стене. Шатырбек, кряхтя, поднялся, двинулся к ней.

— Не будь дурой! Я же люблю тебя!

На какое-то мгновение эти слова прозвучали в другой интонации, перед глазами Джерен появилось любимое лицо Бегенча. Но сразу же исчезло. И в желтом свете лампы, незаметно и услужливо поставленной кем-то на сундук у двери, возникло другое лицо — толстое, лоснящееся от пота, волосатое, искаженное похотью.

— Убери руки, негодяй! — гневно сказала Джерен. — Убери руки, не помнящий своего бога!

Лицо Шатырбека побагровело от гнева.

— Кому ты говоришь такие слова?! — прохрипел он. — Кому?!! — И дважды, со стороны на сторону, хлестнул по лицу женщины тяжелой ладонью.

В глазах Джерен помутилось, щеки запылали. Но она продолжала гордо стоять перед ним.

— Дрянь такая! Подумай, говорю тебе! Не поймешь добром, помрешь от худа!.. — сказал Шатырбек и разгневанный вышел в большую комнату, где старый слуга собирал посуду.

— Одежда готова? — спросил он, задержав слугу у двери.

Старик ответил, по обыкновению согнувшись вдвое:

— Готова, ага.

— Отнеси в комнату Лейлы. А ее сюда позови.

— Бе чишим!

Шатырбек опустился на мягкую подстилку, наполнил пиалу вином и, не переводя дыхания, выпил. Налил еще. Он был уже сильно пьян, но себе казался трезвым. Проклятая девчонка! Брыкаться вздумала? Погоди, наденем на тебя узду!

У порога остановилась Лейла.

— Садись сюда! — Шатырбек указал рядом с собой. — Проходи, не стесняйся!

Лейла прошла к окну и села, прислонясь спиной к стене. Шатырбек протянул ей пиалу.

— Пей!

Лейла отрицательно качнула головой:

— Пейте сами, ага.

— Почему не хочешь? — настаивал Шатырбек с пьяным упрямством.

— Никогда не пробовала.

— Это не отрава, а виноградный сок. Пей!

— Не хочу, ага, не невольте.

Шатырбек, к удивлению Лейлы, послушался, выпил, вытер намокшие усы ладонью.