Суровые времена

– Белое перо…

– Из хвоста белой вороны.

Я выложил ему весь перечень странных встреч – как реальных, так и тех, что могли оказаться воображаемыми. Руки его вновь задрожали.

– Ты даже не встречался с ней… Но – узнал? Она была здесь в ночь нападения Обманников? И ты молчал?!

– Я забыл. То была худшая ночь в моей жизни, капитан. Все во мне перевернулось…

Он жестом оборвал меня. Пока он размышлял, я смотрел на него. Ничегошеньки-то в нем не осталось от того Костоправа, что был ротным лекарем и летописцем, когда я поступал в Отряд.

– Очень может быть, – пробормотал он наконец.

– Что?

– Тот голос, с которым ты разговаривал, возвращаясь в Деджагор. Вспомни. Не был ли он неоднородным?

– Не понимаю.

– Ну не казалось тебе, что говорят все время разные люди?

Теперь понятно.

– Не думаю. Разве что интонация менялась.

– Сука… Сука пронырливая… Каждый раз – что-нибудь новое… Знаешь, Мурген, ручаться не стану, но тайна твоих блужданий во времени уходит корнями в забавы Душелова.

Что было не такой уж оригинальной мыслью. Душелов значилась на одном из первых мест и в моем перечне подозреваемых. Вот с мотивами было плоховато. Но не вычислишь же за всех, включая и Душелова, почему «именно Мурген»…

– Где она сейчас? – спросил Костоправ.

– Понятия не имею.

– Узнать можешь?

– Копченый артачится всякий раз, как пробую.

Костоправ обдумал услышанное.

– Попробуй еще.

– Ты у нас командир…

– Да. Пока это устраивает всех. Твоя родня точно не собирается домой?

– Они собираются туда же, куда и я.

– Скажи им, что выступим еще до конца недели.

– Узлов-то будет…

Я забрал перо и отправился к нашему брандмейстеру.

95

По пути я заглянул к себе и запасся фляжкою чая, галлоном воды и корзинкой с жареной курицей, жареной рыбой, рисом и некоторым количеством особых печеных булыжников матушки Готы. Я рассчитывал на долгий срок. Хотелось сделать кое-что и помимо быстрого провала попытки отыскать Душелова.

Копченый, как всегда, ничуть не изменился. Интересно, что он вспомнит, если, как порой случается, очнется от комы? Я слышал, люди пробуждались и после куда как более долгих отлежек…

Покидая свое жилище, я наполнил желудок водой, а придя к Копченому, попил еще – и взялся за дело.

Полет. Быстрая проверка всех негодяев. Могаба, и Длиннотень, и Ревун с Нарайяном Сингхом и Дщерью Тьмы – все были на своих местах, в Вершине либо на Чарандапраше. Нож носился по Зиндай-Кушу, пытаясь зайти в тыл Прабриндраху Драху, однако князь рассылал кавалерийские разъезды достаточно далеко, чтобы получать предупреждения вовремя.

Соображает.

Прежде чем браться за розыски Душелова, я направил Копченого назад во времени, чтобы посмотреть, с какого момента можно проследить за главными действующими лицами. Мне хотелось взглянуть, что случилось в ту ночь, когда меня схватили и пытали. Хотелось приподнять покров с подробностей предательства Могабы.

Я обнаружил, что так далеко вернуться не выходит.

Я вспомнил тот плот посреди озера и Могабу, сыплющего проклятьями в темноту. Да, наверное, это оно. Ему совершенно незачем было плавать на тот берег. Какое-такое честное дело могло увлечь его прочь из города? Может быть, он принадлежал к противной стороне, еще удерживая Деджагор? Может, сделка уже была заключена ко времени их встречи с Костоправом? Уж не встречался ли он с Ревуном, отъехав подальше, дабы Гоблин с Одноглазым не почуяли волшебного ковра-самолета?

Может быть. Если так, тогда понятно, почему его оставили даже Зиндаб с Очибой.

Будь тогда Длиннотень в состоянии воспользоваться моментом, все мы давно были бы мертвы, а война – проиграна.

Хладные когти смерти, возможно, были куда ближе, чем я думал.

Хотя все равно неплохо бы поглядеть своими глазами.

Копченого можно обмануть. И целенаправленными усилиями направить, куда нужно.

От границ доступного прошлого я устремился к ночи моего отчаяния. Однако я не повлек Копченого к ее самому страшному часу. Вместо этого я сбавил ход и прибыл на место, когда Обманники только подошли ко дворцу.

Но не это я хотел видеть. Я направил его вперед, к моменту своего обморока на ступенях у боковой двери. Я видел со стороны, как вывалился из дворца и рассеянно опустился на камни. Припадок длился не больше минуты. Как мало времени, оказывается, провел я среди ужасов прошлого…

Затем – совсем небольшой скачок, и можно сосредоточиться на женщине по ту сторону улицы, за спиной волосатого шадарита. Замкнуться на ней, невзирая на волнение и духовное сопротивление Копченого.

Я не был знаком с ним при жизни, но, по рассказам, он был пугливее зайца и непоколебимо противостоял всему, подразумевавшему хоть какой-то риск в делах колдовских или брандмейстерских. Боязнь, вероятно, пронизывала все его существо – он вертелся, словно червяк на крючке, все время, пока я наблюдал, как Душелов грабила его библиотеку.

Ей не мешала сбивающая с пути волшба. Душилы – также, хотя один раз она столкнулась с целой шайкой. Те только поразевали рты и тут же решили, что высшие интересы призывают их куда-то еще.