Суровые времена

Все, что осталось от двух томов Летописи. Тысяча часов работы. Четыре года нашей истории. Все это пропало навсегда…

Дядюшке Дою что-то требуется. А, хочет напоить меня каким-то странным зельем нюень бао.

Обрывки…

…повсюду вокруг – обрывки моей работы, жизни моей, любви и боли, разметанные суровым временем…

Тьма. И – лишь черепки времени во тьме… Эй, там! Добро пожаловать в город мертвых…

Глава 86

В помещении было полно стражников. Что происходит? Мысли мои смешались. У меня снова был припадок?

Дым. Кровь. Настоящее. Жестокое настоящее, пышущее болью, словно дракон

– огнем. Только тут я заметил присутствие капитана. Он, покачивая головой, вышел из задней комнаты, с любопытством глядя на дядюшку Доя.

Ворвался Корди Махер, и вид у него был – словно перед лицом наиужаснейшего ужаса за всю его долгую и безрадостную жизнь. Он направился прямо к Старику. Я разобрал лишь:

– ..повсюду мертвые.

Ответа Костоправа я тоже не расслышал.

– ..за тобой? Костоправ пожал плечами.

– Ты просто прогнал последних… Вбежавший гвардеец что-то шепнул Махеру.

– Слушайте! – рявкнул тот. – Там еще остались живые! Всем соблюдать осторожность! – Они со Стариком подошли поближе. – Они заплутали в лабиринте. Чтобы всех разыскать, нужен Одноглазый.

– Ох-хо, когда же это кончится? Судя по всему, капитан ужасно устал. Дядюшка Дой объявил, ни к кому в особенности не обращаясь:

– Они только начинают расплачиваться.

Таглианский его был великолепен, учитывая, что еще вчера он не знал на нем ни слова.

Из задней комнаты, согнувшись, еле переставляя ноги, вышла матушка Гота. Она, по обычаю женщины нюень бао перед лицом катастрофы, сварила нам чаю. Наверняка то был худший день в ее жизни. Чай оказался хорошим.

Капитан снова испытующе взглянул на дядюшку Доя и опустился возле меня на колени.

– Что здесь случилось, Мурген?

– Толком не знаю. Начало пропустил. Я заколол одного. Вон того. От толчка упал на стол. Провалился вроде как в дыру во времени. Может быть. Проснулся – все горело.

Вокруг были разбросаны обуглившиеся страницы. Рука болела ужасно.

– Повсюду были мертвые. Что и как, я не видел. Очнулся лишь недавно.

Костоправ переглянулся с Махером и правой рукой сделал жест, изображавший дядюшку Доя.

Корди Махер на отличном нюень бао попросил дядюшку рассказать, как было дело.

Поистине, ночь тысячи сюрпризов!

– Эти Обманники были умелы, – сказал дядюшка Дой. – Напали без предупреждения. Я проснулся лишь на миг раньше, чем двое навалились на меня.

Он объяснил, как избежал смерти, сломав чей-то хребет и чью-то шею. Содеянное он описывал цинично и даже критически.

Не пощадил ни Тай Дэя, ни себя самого. Себя он винил в том, что, поддавшись гневу, пустился в погоню за бежавшими Обманниками, чье бегство оказалось диверсией. Тай Дэй, которого еще не успели и унести, заслужил критику тем, что поддался мимолетным колебаниям, стоившим ему сломанной руки.

– Дешево отделался, нечего сказать, – заметил Костоправ. Дядюшка Дой кивнул, пропуская мимо ушей сарказм капитана. Он стоически платил за то, что позволил обмануть себя.

В моих комнатах, не считая тех, что уничтожили Летопись, обнаружилось четырнадцать трупов. Двенадцать Обманников, моя жена и мой племянник. Шестеро были убиты Бледным Жезлом, трое – руками Тай Дэя. Двоих уложила матушка Гота, а одного заколол я.

Сжав мое плечо, что должно было означать умиротворяющий жест, дядюшка Дой сказал:

– Воин не губит женщин и детей. Это – дело зверей. Когда звери убивают людей, люди бывают вынуждены излавливать и уничтожать их.

– Хорошо сказано, – заметил Костоправ. – Но Обманники никогда и не называли себя воинами.

Дядюшкина речь не произвела на него впечатления.

Махер тоже не слишком растрогался.

– Такова их вера, отче. Таков их Путь. Они – жрецы Смерти. Ни пол, ни возраст тех, кого приносят в жертву, не значат ничего. Жертвы отправляются прямиком в рай, Избегая нового оборота колеса жизни, сколь бы ни отягощена была их карма. Лицо Дядюшки Доя потемнело.

– Я знаю обычаи туга. Не говори больше о туга.

Он, судя по всему, не услышал ничего нового для себя.

Корди зловеще улыбнулся:

– Вы, вероятно, заняли почетное место в их списке наижеланнейших жертв, уничтожив стольких Обманников. Обманник, – расправившись с человеком, убившим многих людей, обретает высокое положение.

Я слышал болтовню Махера, но не отметил ее как нечто осмысленное.

– Туга – не более безумна, чем любая другая вера.

Слова мои оскорбили всех в равной мере.

И – к лучшему.

Махер принялся орать на своих гвардейцев, не оправдавших высокого доверия. Мое несчастье было лишь одним из многих, и число их продолжало расти.

Я тупо сказал:

– Махер, от таких штук невозможно уберечься. Они же не бойцы. – Я швырнул обугленными листами, которые еще сжимал в руке, в ближайший труп. – Они пришли, намереваясь в полночь устроить здесь свой рай. Возможно, даже без всяких планов отступления. Капитан, – тут я понизил голос, – надо бы посмотреть, что с Копченым.

Костоправ нахмурился, словно я разом выдал все возможные тайны, но сказал лишь:

– Тебе что-нибудь нужно? Хочешь, чтоб кто-нибудь остался с тобой?