Суррогат

Что касается Рудольфа, то он открыл свою корпорацию по добыче минералов, золота и драгоценных камней. Не ради ювелирных изделий, а ради экспериментов с ними. Золото его мало интересовало, только что как металл, представляющий из себя денежный эталон. Золотом он держал корпорацию. А вот кристаллы – то совсем другое дело. Он любовался игрой их нерукотворных граней со светом. Все это выводило его на философские рассуждения. Луч смерти выполнял мирную работу, вбуравливаясь в недра Земли. Рудольфу хотелось выйти на эксперименты Николы Теслы, чтобы поиграть с энергией небесного электричества и с самой атмосферой. Все где-то тут, рядом, и вместо кристаллов в руках электрические разряды. Во всяком случае, Рудольфу никто не запрещал уходить с головой в свои фантазии. Он даже иногда начинал забывать про иммуников и секретный родильный дом. А тем временем бурная деятельность роддома была фактически остановлена. В связи с очеловечиванием иммуников их решено было пока не производить. Они стали вытеснять человека и требовать свои права. Остерн и Ричард рылись в программах, чтобы найти сбой, – все тщетно. Саморазвивающаяся и самообучающаяся система теряла контроль. Чем дольше иммуник в социуме, тем больше шансов, что он выйдет из-под контроля. Ведь он не нуждался в контроле извне, в этом-то весь к нему и интерес. Но социум брал свое. В конце концов пришла весть о том, что произошел бунт роботов. Обладая логикой второго порядка, десятки тысяч солдат обрушили свой гнев на людей. Ополченцы пытались отбиться от роботов, куда там! Люди были жестоко подавлены. Притом все произошло очень быстро. Роботы хорошо укрепились, но ждать они не хотели. А подпольное командование уже готовило ответный лазерный удар. Но роботы хорошо знали об этом, а потому не находились вместе, а наоборот, растянулись на большие расстояния друг от друга, но при этом расстояние для них не было помехой, они все равно чувствовали друг друга. Поэтому удар оказался бесполезным. Все равно что с пушкой по комару. Пока командование решало, что делать, Остерна мучил вопрос: почему андроиды пошли против людей? Ведь в космосе все было иначе! Что произошло? В конце концов Остерн налил себе стакан водки, – как говорится без ста граммов не обойтись, – и хотел было уже выпить, как вдруг его осенило:

– О, Вселенная! На каком-то этапе они начинают чувствовать друг друга! Им стало известно о гибели своих собратьев в космосе! Более того, они передают друг другу чувства, возникающие в процессе онтогенеза! – Остерн даже забыл о водке.

– Ричард! – закричал Остерн. – Ричард!

Через минуту появился на зов Ричард, укутанный в плед.

– Что случилось? – тихо спросил он. Остерн пояснил Ричарду, что происходит.

– Ну и что тут такого? – Ричард тупо глядел на Остерна.

– Да вы что, не понимаете в самом деле или только притворяетесь? – голос Остерна был раздражен. – Да вы поймите, они не простят нам этого!

– Что не простят? – тупой вопрос Ричарда, прозвучавший после объяснения ситуации, вывел Остерна из себя.

– Гибель корабля вместе с экипажем! Вот что! Теперь ясно?! – с этими словами Остерн осушил забытый стакан залпом до дна. Тут до Ричарда стало доходить.

– Только не надо кричать, я не глухой. А что же нам делать?

– Не знаю, – ответил Остерн. – Пока не знаю.

– Хорошенькое дело получается, – забормотал Ричард. – Мы их создали для себя, от них же и погибнем. Хороша перспектива, ничего не скажешь! – Ричард развернулся и ушел.

Остерн остался один. Оставшихся женщин в родильном доме, так называемых «несушек», решено было оставить, правда, кормили уже не досыта. Но и отпускать их было нельзя. Они все были засекречены. А через несколько дней пришло сообщение о том, что иммуноандроиды разгромили корпорацию Рудольфа. Самому ему удалось спастись. О корпорации он не жалел, так как все деньги он хранил в банке. И что бежал он куда-то к морю. Об этом, конечно, узнали в полиции и поняли, что знания, которые им дала Лия, им очень скоро пригодятся. Лия была уже с большим животом, когда узнала об этом. Она была полностью отдана своей дочке, которая нет-нет да и брыкалась.

– Ой, Сема! Нет-нет да и ударит. Видать, скоро уже на волю, – говорила Лия. Вдруг Семена осенило.

– Слушай! А полетим к морю! Да хотя бы завтра!

– Но я беременна. А выдержу? А беременным можно? – залепетала было Лия и вдруг резко добавила: – Хочу рожать в море! С дельфинами!

– А вот это другой разговор! – поддержал немедленно Семен. – Вот это по-нашему!

Семен принялся собирать вещи.

Утром поехал в полицейский участок сказать о том, что хочет улететь с Лией к морю.

– Это верно, – заметил Карташев. – Все поддержим будущую маму, компанию составим, только вот давай не самолетом, а поездом. Оно вроде дольше, а для беременной самолет нехорошо, а то не среди дельфинов, а среди птичек родит. Зато купе-люкс! Веселая компания, а вот обратно – на самолете, ну как? Кажется, все нужно, чтобы для мамы было не утомительно, а весело!

– Что же, по рукам! – Семен с хорошей новостью поехал домой.

– Ох! Семка, а не утомлюсь я? – с иронией в голосе спрашивала Лия.