СурроСестры «Сигма» (ЛП)

По мере приближения, Кеке все лучше слышит стук кухонных принадлежностей из нержавеющей стали и ощущает отдаленный запах еды из кафетерия. «Столовская блевотина» ― так она это называет. Ее атакует сотня воспоминаний о времени, проведенном в интернате, большинство из которых ужасны. Консервативные воспитательницы неодобряли ни наличие собственного мнения, ни писательский талант, ни хорошие сиськи. Они всегда завидовали ее фигуре.

Наверное, поэтому у Кеке мурашки ползут от матушки Блейк.

Кеке вздрагивает.

Колючие простыни. Тонкие матрасы. Готовые горячие напитки в кипящих котлах, настолько разбавленные, что нельзя сказать чай, кофе это или просто грязная вода. И ужасная еда. М-да, еда. Неудивительно, что большинство девушек набирали по килограмму за семестр, потому как единственным способ избавиться от сильного грызущего голода ― запрятать кипу батончиков «Каракранч» под подушкой.

Хорошие воспоминания тоже были. Немного, но кое-что ей запомнилось. Как она ходила в город осенними днями, держась за руки с другой воспитанницей. Долгие дни, проведенные за чтением под раскидистым платаном. То, как она вместе ходила в душ с другими девушками, якобы для того, чтобы увеличить время в душе, но Кеке больше нравился сам процесс. Теплые струи воды, большие мягкие губки и пена, и все эти прекрасные молодые обнаженные тела вокруг. Иногда они целовались. Девушки называли это «тренировкой». Они «тренировались», чтобы быть готовыми, когда придет момент целовать мальчиков. Но для Кеке все было по-настоящему. Ее постоянно грыз голод, но не из-за еды, она была рождена с другим видом аппетита. Она забывала себя в тех горячих, влажных поцелуях. Языки, пальцы и скользкая кожа. Некоторые девушки задавались вопросами, не являются ли они лесбиянками или би, испытывая от этого удовольствие. Кеке никогда не ощущала проблем с самоопределением, она всегда знала, что является амбисекстром задолго до того, как это стало модным.

Кеке прогоняет тревожные мысли из головы.

«Да что со мной сегодня?»

Она совсем не в форме. Словно странности этого монастыря и того, что здесь происходит, просачивается в ее мозг. Ей нужно избавиться от задумчивости и сосредоточиться на текущей задаче. Девушка скользит в тень здания, стоящего позади кухни, и движется к двери на другой стороне. Конечно же, та заперта, чего и следовало ожидать. Кеке идет назад вдоль периметра и пытается открыть дверь кухни, которая не заперта. Журналистка проникает внутрь и осторожно прикрывает за собой дверь. Две женщины, одетые в поварскую одежду и с сетками на головах, возятся над блюдом, что стоит под разогревающей лампой, а третья, насквозь пропотевшая, сваливает кучу соевых сосисок на гигантскую сковороду. Шипение искусственного мяса скрывает шум шагов Кеке, пока та, наклонившись, крадется вдоль стены и проскальзывает в столовую. Оттуда она направляется в центр безопасности: по короткому коридору и налево, пока не замечает дверь, которую ищет. Она слегка приоткрыта, и девушке удается заглянуть внутрь и выяснить, что там никого нет. Центром безопасности управляет искусственный интеллект, так что нет необходимости в дюжине людей, просматривающих записи с камер наблюдения. Любая необычная активность отправит тревожное предупреждение напрямую в охранную фирму, и сразу же будет объявлен локдаун.

«Не поднимай тревогу», ― думает Кеке. Она слышит, как колотится ее сердце. Не серди богов искусственного интеллекта.

Пока она осматривает комнату и оборудование, ощущает запах поджаривающейся сои и чувствует позыв к рвоте. Чем быстрее она отсюда уйдет, тем лучше. Девушка извлекает свой «Xdrive» из-под язычка левой кроссовки, находит разъем в гудящем аппарате в центре комнаты и вставляет ее. Как мужчина в женщину. Разве не забавно, как все всегда сводится к сексу? Или, по крайней мере, так происходит у нее.

Она быстро вводит список команд, зазубренных наизусть, и информация начинает копироваться. Она точно не знает, что ищет, так что копирует данные за целый год. Все видео, документы и переписки, датированные 2021 годом, улетают на ее флешку. Она все еще слышит биение своего сердца. Почему она так нервничает? Возможно, из-за сочетания перспективы попасть в Крим-колонию, если ее поймают, воспоминаний об интернате и переживаний за Джони.

Данные скопированы на семьдесят восемь процентов, когда она слышит, как к ней приближаются голоса.

«Проклятье».

Она ищет место, где можно спрятаться, но комната настолько пуста, что тут негде скрыться. Девушка не может вытащить флешку, не прервав процесс копирования. Девушка ныряет под стол и прижимает колени к груди, стараясь сделаться как можно меньше. Если они просто пройдут мимо, никто ее не увидит, но, если решат подойти к устройству с этой стороны, сразу же обнаружат Кеке. Голоса становятся громче.

«Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо».

Отвратительный запах кухни сменяется запахом пота Кеке.

Десять лет в колонии.