Существование (СИ)

За трансформатором, вжавшись в пол, сидела женщина. Длинные каштановые волосы растрепаны, лицо осунувшееся, поперек щеки тянутся две параллельные широкие царапины, большие выразительные глаза переполнены ужасом и отчаянием, в руках держит тряпичный сверток, крепко прижимая его к груди.

Неотрывно уставившись на Трэша, женщина молчала, лишь в ее взгляде читалась все более и более усиливающаяся обреченность. Нетрудно догадаться, почему так смотрит, ведь он и сам себя в зеркале боялся увидеть - образина пугающая.

Миролюбиво воздев руки, тихо и спокойно произнес:

- Не бойся, я тебя не съем.

- Да-да, правильно, пусть Второй съест.

Обернувшись в сторону распахнутых дверей, где с ноги на ногу в нетерпении переминался Чавк, Трэш рявкнул:

- Заткнись, пока я тебе язык в узел не завязал. Ты не будешь есть эту женщину.

- Хорошо. Ну хотя бы косточки мне оставь.

- Я тоже не буду ее есть. Она пойдет с нами. Пойдет сама, живой. Она мне нужна. Ты ее не будешь трогать, и будешь защищать от тех, кто захотят ее съесть. Все понял?

- Второй понял, что вкусно поесть не получится.

- Вот и хорошо, что ты такой понятливый.

Трэш вновь повернулся к женщине. Та за время короткого разговора ухитрилась спиной вперед отползти на несколько шагов, вжавшись в угол. Дальше отступать некуда, ей только и оставалось, что сверкать глазами, в которых не было ничего, кроме ужаса и обреченности.

Только сейчас Трэш понял, что в руках у нее не просто сверток: это ребенок, очень маленький, возможно - новорожденный. Странно, что ведет себя так тихо, внутренний голос подсказывал, что младенцы - шумные создания, а уж в такой ситуации они просто обязаны орать без умолку.

Естественно, слова, сказанные чудовищем, женщину ничуть не успокоили, хотя бы по той причине, что она ни одного из них не поняла. Трэш по неопытности упустил, что думает на одном языке, а говорит почему-то на другом. Похоже, она решила, что он озвучил гастрономические планы на ее счет, вон какой взгляд, вот-вот сердце разорвется от ужаса, уши прекрасно слышат каждый удар - колотится нездорово.

И что теперь делать? Как заставить ее выйти? Силком потащить? Да к ней прикасаться страшно - опасно хрупкая и к тому же, это ее, наверняка, перепугает еще больше.

Покрутив головой, Трэш вытянул руку и начал водить когтем по стене, сдирая краску. Черточки сливались в буквы, буквы в слова, а слова во фразы. Не прошло и минуты, как он сумел вывести внятное послание: "Женщина, не бойся нас, мы тебя не съедим. Пойдем с нами, мы будем тебя защищать. Если останешься, умрешь, рядом много людоедов".

Написано неплохо, вот только та, которой это адресовалось, отказывалась понимать. Она не поднимала глаза, а как без этого прочитать?

Трэшу пришлось постучать по стене несколько раз, прежде чем ее безумный взгляд сфокусировался на тексте и побежал по нему. Какое-то время ничего не происходило, а затем, судорожно передернув плечами, женщина, боязливо скосив взгляд, еле слышно спросила:

- Кто ты?

Урчать в ответ - бесполезное сотрясение воздуха. Пришлось использовать нетронутую часть стены для второго послания, на этот раз совсем уж короткого: "Зови меня Трэш".

Глава 17

Стопки бетонных плит способны выдерживать громадные нагрузки, но Трэш перемещался по ним с такой аккуратностью, будто протаскивал свою тушу по разложенным на ненадежных упорах листам тонкого стекла. Он только сейчас обратил внимание на изменившийся стиль передвижения, раньше почти всегда направлялся по кратчайшей траектории и медлить не любил. Сейчас все иначе: неспешно, постоянно оглядываясь, от укрытия к укрытию, или, хотя бы, стараясь не сильно маячить на виду у возможных наблюдателей.

Короткая сознательная жизнь быстро научила азам осторожности.

Трэша интересовал шум моторов, доносившийся со стороны шоссе, вдоль которого он вместе с Чавком несколько часов назад подбирался к городу. Непохоже, что машины приближаются, но проконтролировать не помешает.

Не доверяя ушам, осмотрел небосвод пристальным взглядом на предмет летающих дронов и не обнаружив искомых, предпринял последний, самый рискованный рывок - метров сорок лишенного укрытий пространства. Этот отрезок хорошо просматривается лишь с одной стороны, и за нее Трэш относительно спокоен, ведь именно оттуда пришел. Но мало ли, все равно напрягает, пусть там остались Чавк и женщина, не стоит всецело доверять этому направлению.

Добравшись до нужного места, наскоро приспособил на голову кусок грязного брезента, подпрыгнул, ухватившись за край вагона, подтянулся, и, удерживаясь на когтях, уставился в сторону шоссе. До него отсюда оставалось не больше трех сотен метров.