Сущий рай

— Отлично. Только не волнуйся, Жюли. Мы с триумфом вызволим тебя оттуда, и через год у тебя будет прелестный здоровенький малыш, и ты сама будешь совершенно здорова, мы отделаемся от этого господина-мерзавца и позаботимся, чтобы ты получила хорошие алименты. Это гнусное дело, я понимаю. И я знаю, что никакие деньги не возместят того, что ты перенесла. Но тебе будут нужны деньги, чтобы пройти через все это. А теперь слушай и отвечай по совести. Теперь ты понимаешь, что ты можешь и должна поправиться?

— Да.

— И что ребенок тоже будет здоровый?

— Ты в этом уверен, Крис?

— Абсолютно уверен, — сказал Крис, не чувствуя на самом деле никакой уверенности.

— И ты знаешь, что я освобожу тебя от Джерри?

— Да.

— Отлично. Так что перестань огорчаться. Скажи себе, что человеческий разум в состоянии справиться с такими… такими несчастьями, какие случились с тобою. А теперь посиди-ка спокойненько у огня, пока я найду такси.

Жюли кивнула. Ее глаза снова наполнились слезами, но это были слезы облегчения и надежды. Повинуясь минутному порыву, Крис сделал шаг по направлению к ней, но сейчас же сдержал себя. Ты не должен ее целовать. А вдруг Марта… О боже! Чтобы как-нибудь оправдать свое движение, Крис нагнулся и погладил сестру по голове.

— Я сию минуту вернусь, — сказал он.

Мистер Кристофер Хейлин умел проповедовать самообладание своей сестре, но сам он был в таком возбужденном состоянии, что выскочил на улицу без пальто и шляпы. Ледяной ветер с дождем хлестнул его и заставил вздрогнуть; но он слишком торопился, чтобы возвращаться. Как всегда бывает в дождливые вечера, такси как не бывало. Ему пришлось пробежать по Шафтсбери-авеню почти до Пикадилли-Серкус, и только там он нашел такси. В театрах и кино только что кончились спектакли и последние сеансы, и поэтому тротуары были заполнены людьми со сталкивающимися зонтиками, а мостовая запружена стоящими автомобилями. Только через пять минут такси, нанятому Крисом, удалось выбраться из создавшегося затора.

Крис просил шофера обождать, а сам быстро поднялся к себе в комнату. Жюли послушно и тихо сидела в кресле. Она взглянула на него, мужественно силясь улыбнуться, и он с удовольствием заметил, что она попудрилась и привела в порядок прическу. «Хороший знак, — подумал он, — ведь пуховка — это маршальский жезл в сумочке каждой женщины». Крис помог ей одеться и взял ее под руку. Она отшатнулась от него, точно их разделяло какое-то ужасное табу.

— Не прикасайся ко мне!

— Ерунда! — сказал Крис, решительно беря ее под руку. — Не преувеличивай. Твоя шуба ничем не больна, правда ведь?

Он понял, что ее необходимо приободрить, внушить ей, не преступая границ осторожности, что она не должна чувствовать, будто возбуждает в нем ужас. Несмотря на протесты Жюли, он заставил себя всю дорогу в такси не выпускать ее руки из своей и в течение всех этих бесконечных минут бодро поддерживать оживленный разговор. Вдруг Жюли перебила его:

— Крис, Крис, зачем они позволили мне выйти за Джерри?

— Они не позволили, они заставили тебя…

— Это и моя вина. Мне казалось, это так замечательно быть женой богатого человека. А это скучно, Крис, дьявольски скучно. Мне казалось, что наша домашняя обстановка дышит ограниченностью; но это ничто по сравнению с друзьями Джерри. Как ты был прав тогда, год тому назад. Зачем я не послушалась тебя!

— С моей стороны тоже было много предвзятости, — признался Крис. — Мне очень не нравилось, что ты достанешься Джерри. Ты разве когда-нибудь любила его по-настоящему, Жюли?

Она замялась.

— Как тебе сказать, меня в нем что-то привлекало, — сказала она. — Но, пожалуй, меня на самом деле привлекала его жизнь, как я себе ее представляла, и я решила, что мне нравится он сам. Теперь я ненавижу, о, ненавижу его!

Такси подъехало к особняку Хартмана. Крис сошел, заплатил шоферу и вернулся, чтобы помочь Жюли выйти. Она сидела не двигаясь.

— Крис, я не могу, я не могу! Ты не знаешь, как ненавистен…

— Ш-ш! — мягко сказал Крис. — Это всего только на одну ночь, и ты даже не увидишь его. Мужайся, и пойдем вместе.

Наполовину ведя, наполовину волоча за собой Жюли, Крис добрался с ней до двери и позвонил. Дверь открыл лакей, который с неприкрытым удивлением воззрился на жену своего хозяина в слезах и под руку с незнакомым молодым человеком.

— Ее светлость плохо себя чувствует, — сказал Крис громко, придавая своему голосу барственную интонацию оксфордского студента. — Закройте дверь и пришлите сейчас же ее горничную.

— Слушаюсь, сэр.

Крис подвел сестру к креслу, и она села, сжавшись в комок и рыдая. Он бросил шляпу на столик и взял ее за руку, шепча:

— Мужайся, мужайся! Это ненадолго. И он не будет тебя тревожить. Запомни, я буду звонить завтра утром и увезу тебя отсюда еще до обеда. Так что перестань реветь!

По лестнице сбежала какая-то женщина, за которой менее поспешно следовал лакей. Когда она приблизилась к Жюли, Крис обратился к ней:

— Вы горничная ее светлости?

— Да, сэр.