Сущий зверь

Неприятности Сони начались с первого же класса. Так уж Бог посмеялся над ней, что она родилась левшой в стране, где было государственным указом объявлено, что все школьники обязаны выучиться писать правой рукой. Глупо? Смешно? Трагично? Знай, дорогой читатель, это есть правда о нашей с тобой Родине. Каких-то тридцать лет назад этот полоумный бред был возведён в государственный закон на самом высоком уровне. Да и сейчас не стало легче, если оглянуться по сторонам. Правой! Правой! Раз-два-три! Равнение направо! Многие из вас и уверовать нынче не могут, что совсем недавно законы Советской страны были на этот счёт весьма категоричны. Советский школьник левшой быть не может! – это было написано чёрным по белому в указе правительства нашей Советской страны. В те годы учителя и подумать не могли, что Бог таки не зря созидает каждое существо индивидуально. Экономика им разум помутила. И до сей поры они всё так же мало задумываются о высших смыслах, упираясь в предписанное до святого дня зарплаты. А, забыл, есть ещё волшебное слово «отпуск», которого могут лишить за либерализм и доброту к детям.

Соню били по рукам, но буквы упрямо не выходили ровными. Пытались пару раз давать ей подзатыльники. Но она не стала долго терпеть, и когда однажды получила линейкой по спине за свой неровный по генетическим причинам почерк, таки встала из-за парты, взяла свою линейку и как следует огрела учительницу между лопаток со словами:

– Не очень больно?

Первый «А» класс замер. Учительница хватала ртом воздух.

– Лично мне очень. Поэтому не обижайтесь, если я буду вам отвечать тем же. Или же научитесь писать левой!

Учительница вылетела из класса, хлопнув дверью. Родители были вызваны в школу к директору. Одноклассники нервно хихикали от страха и зависти. Соня оглядела класс и грустно поникла головой:

– Тупые овцы!

Класс перестал хихикать. И лишь одна девочка в классе глянула на Соню с неподдельным интересом, закусив карандаш. Ну да мы ещё о ней услышим.

Родители Сони работали на благо необъятной матушки-страны и приходили домой к семи часам вечера. Убедившись вскоре в ранней самостоятельности дочери, мама и папа, начиная с третьего класса Сониной учёбы, перестали прибегать днём на полчаса пичкать её обедом, предоставив ей самой кормиться оставленным в холодильнике. Утренняя остывшая кашка-малашка не лезла ни в какое горло, поэтому Соня прожила школьные годы исключительно на бутербродах. Причём если основа их была более-менее стабильной и заключалась в ржаном безвкусном хлебе, то поверх хлеба в ход шло всё, что можно было найти на кухне. Иногда эту трапезу заходила разделить с ней единственная подружка из класса, такая же неустроенная в миру, готично облачённая в чёрное девица с вечно порезанными руками. Они с Соней как-то оказались рядом в очереди в буфет школьной столовки, косились друг на друга через плечо. А когда настала пора получить в руки лакомство в виде несвежей ватрушки с унизительной каплей варенья, будущая подружка взвесила в руке это произведение кулинарного искусства и со словами «Люди – свиньи!» запустила его наотмашь куда-то в центр гудящего человеческого муравейника.

– Жизнь – дерьмо! – тихо закончила её мысль Соня. – Сейчас забегают, нытики.

Одноклассница внимательно посмотрела на Соню и утвердительно кивнула.

– А мне насрать. Меня тут все называют очумелостью, мне всё сойдёт. – Она ухмыльнулась.

Соня впервые за много месяцев улыбнулась в ответ:

– Не поверишь, меня тоже.

– И всё время считают, что я порю чушь.

– Та же история. Просто Чумка, – Соня протянула руку.

– Значит, Чумка? – Подружка хохотнула и крепко пожала Сонину руку. – Отличное имечко!

Соня хохотнула в ответ:

– Значит, Чушь?

И они обе захохотали в голос. С тех пор они стали держаться друг друга.

На троих. Сущий Зверь

Было около семи утра, когда высокий незнакомец в пальто с собакой вошёл в город. Рваная вата лохматых серых облаков просочилась первыми каплями нудного и долгого дождика. Песни птиц стыли на сквозняке. Редкие капли унылости стремились окопаться в газонах. Странник раскрыл зонт и кашлянул бабочками. Пёс прижался к ногам, недовольно оглядывая окружающую их безнадёжность. Многоэтажки смотрели на них безучастными глазницами окон. Окулист по ним плакал навзрыд. И в каждом окне копошилась своя жизнь. Свои проблемы, скандалы, желания, мечты, невыполненные обещания, фикусы, люстры и надежды на светлое будущее. Это самое светлое будущее, столь желанное и далёкое, оправдывало всё остальное. Хотя с таким же успехом можно надеяться на вкусное благоухающее варенье, делая его из гнилых яблок и болотной воды.

– Мда, – только и протянул незнакомец, оглядев улицу. – Желаний жажда готовит нам падение во тьму.

Ботинки никому не знакомого потекли сыростью, ощерились мхом, из пальто показались мышиные хвостики.

– Рр-рр! – согласно проворчал пёс.