Сущность Альфы (СИ)

- Думаете, если ущербный, то можно все, да?! – Киба задыхался, задыхался от негодования, от обиды, от боли, от слез, которые душили его вот уже целый день и именно в данный момент все же проступили у уголков глаз. – Думаете, раз вы – альфы, значит, можно шутки ради издеваться надо мной?! Применять свою ментальную силу, даже не задумываясь о том, что человеку от неё может быть больно?! Убирайтесь туда, откуда пришли! – шатен широко распахнул дверь и буквально вытолкнул альфу в коридор, который по-прежнему был изумлен и пытался что-то сказать, но ему не дали вставить в отчаянный монолог ни слова

- НЕ ХОЧУ! – буквально проорал Киба, которого жутко трясло от негодования и боли одновременно, но уже не физической, ведь альфа спешно свернул свое биополе, а от моральной, точнее, душевной. – Не хочу видеть! Не хочу даже слышать о вас! Об альфах! Вам бы только… только… только присунуть, - последнее слово омега выплюнул с презрением, бесстрашно смотря прямо в глаза обескураженному альфе, который все ещё стоял на лестничной клетке, - удовлетворить свою похоть, а сам человек вам не важен! Гады!

Киба, накричавшись, уже хотел было захлопнуть дверь, но тут он увидел в углу зонт, который ему утром дал этот самый мужчина, и злость вскипела в нем с новой силой

- И зонтик свой забирайте! – Инудзука вновь распахнул дверь и бросил зонт прямо к ногам пепельноволосого. – Забирайте и катитесь в Преисподнюю!

В этот раз Киба окончательно захлопнул дверь и щелкнул замком, хотя и понимал, что если альфа захочет, то эти хилые приспособления его не остановят, но, прислушавшись, шатен по отдаляющимся звукам понял, что мужчина уходит.

Вдох и всхлип. Ещё вдох и такой же всхлип. Вдох… вдох… вдох… рвано, до отказа, до боли в груди… выдох… и всхлип. Киба сполз по двери, отчаянно прижимая ладони к лицу, будто боясь, что кто-то увидит его слабость, будто сам не желая видеть слезы обиды и горечи, которые прозрачными капельками скапывали с зажмуренных ресниц, просачивались сквозь пальцы и все равно капали на пол с облупившимся паркетом. Жалок – это единственное слово, которое мог сказать о себе Киба. Жалок настолько, что альфы либо отвергают его, либо принимают за шлюху. Жалок в своей беспомощности и ущербности. Жалок в самом своем существовании.

Киба ещё раз всхлипнул, а после просто разрыдался, скрутившись под дверью в калачик, прижимая колени к груди и мелко вздрагивая. Он-то думал, что самый ужасный день в его жизни был тогда, три года назад, когда он узнал о своей ущербности, но, похоже, он ошибался: сегодняшней день был во стократ хуже, больнее и закончился приговором, с которым, как думал омега, он смирился. Не смирился. Нет. Но придется. Придется потому, что иначе он сойдет с ума или действительно станет шлюхой… алкоголиком… наркоманом… отбросом, в общем, которого будут пялить все, у кого будет то, что ему нужно… член… выпивка… доза. Придется, и он смирится. Не сразу, конечно же. Со временем… время все лечит… даже раны… в том числе и душевные.

========== Глава 10. Часть 1. ==========

Время летит незаметно, скоротечно, молниеносно, особенно, когда мечешься в круговороте хлопот, приятных и радостных в одночасье. Подготовка к свадьбе сыновей глав двух самых влиятельных и, к тому же, до того враждующих кланов шла полным ходом. Ни Кушина, ни Микото не доверили заниматься столь ответственным делом свадебным распорядителям, хотя те навязчиво предлагали свои услуги, явно желая превознестись в своем рабочем и социальном статусе, да, и что греха таить, попасть на первую полосу многочисленных журналов и газет, освещающих столь знаменательное событие, поэтому женщины самолично занялись всеми приготовлениями. Списки гостей, пригласительные, костюмы, сама церемония, банкетный зал, музыка, закуски, - все было продумано, оговорено и спешными темпами воплощалось в жизнь двумя энергичными и счастливыми за своих детей матерями. Фугаку и Минато скромно остались стоять в стороне, минуя все заботы и продолжая лишь пожинать плоды стараний своих жен, только кивая в знак одобрения или помалкивая в случае несогласия, ибо их дело, альфье, быть опорой, как моральной, так и материальной. Дейдара, конечно же, много чем был недоволен, постоянно фыркал и бурчал, удивляясь фантазии и воображению своей матери, которая буквально заморила парня бесконечными примерками, пробами и репетициями в то время, когда блондин продолжал усердно корпеть над учебниками и систематически посещать лекции. Итачи же этому всему делу только умилялся и подбадривал любимого, хотя и сам пару раз сбегал с ним с очередной примерки или нудного обсуждения всех деталей предстоящего торжества, предпочитая свадебному официозу либо прогулку со своим женихом, либо не менее приятное времяпрепровождение в объятиях друг друга. Но, как бы там ни было, день бракосочетания неумолимо приближался, и уже завтра, точнее через каких-то двенадцать часов, весь город, да и, наверняка, вся страна будет с замиранием следить за брачной церемонией сыновей глав кланов Учиха и Намикадзе, за соединением в одну семью Истинной Пары.