Сущность Альфы (СИ)

Клятва верности шокировала Итачи, потому что это были не просто слова: ментальная клятва верности, данная на пороге смерти, сродная с ментальными узами Пары, и она навечно, даже в их последующих рождениях и перерождениях, запечатлевается в сущностях тех, кто дал и кто принял эту клятву. Да, он знал, что Дей любит его, что его чувства искренни, сильны, крепки, но чтобы клятва… Неужели возлюбленный действительно способен на такую жертву? Ведь клятва заставляет своего носителя искать, возможно, даже целую жизнь, стремиться к тому, чей образ будет всплывать в его памяти, и, не найдя, вернуться в круг перерождений, так и не обретя счастья. Но сомневаться в твердости и искренности решения возлюбленного Итачи не позволила новая волна ощущений: жар окутал его всего, проникая в его биополе, тело, сердце, сущность, сплетаясь с меткой и запечатлеваясь вокруг неё плотным ментальным ореолом, который не позволит ей исчезнуть, даже спустя сотню перерождений и веков.

Тонкий, беспрерывный писк прибора совпал с оглушающим треском, от которого у Итачи резко померкло перед глазами. Он будто упал в холодящую, липкую, дурманящую пустоту, в которой он барахтался, стремясь к поверхности, и которая неумолимо тянула вниз. В темени, словно вспышкой, сверкнула белесая нить, стремительно уходя в эту глубину, растворяясь в ней, сливаясь с ней, постепенно угасая. Итачи хотел ухватить её, уцепиться в неё пальцами, намотать на кулак и либо вытянуть её из этой темени, либо уйти вслед за ней, но пространство вокруг него сгустилось, уплотнилось, сковало его разум и резко, тоже вспышкой, вытолкнуло назад, к свету, к реальности, в которой все ещё непрерывно пищал прибор, оповещая о том, что сердце его возлюбленного остановилось.

Драгоценные секунды ускользали от него, но Итачи никак не мог собраться и сделать именно тот шаг, ради которого он и слился со своей сущностью Древнего, удерживая вокруг себя зримый образ и накапливая энергетику. Лицо любимого казалось таким неестественно-умиротворенным, что было трудно поверить в то, что его Истинного больше нет. Счастливая улыбка тронула бледные губы, ресницы откинули густую тень на меловые щеки, шелк светлых волос застыл, окутывая омегу золотистым ореолом, а тонкие пальцы так и не отпустили его руку, будто тем самым скрепляя их вечный союз. Кажется, вокруг него что-то происходило, кто-то пытался что-то сказать, но прикасаться не решался, назидал только, мешал, путал мысли, хотел заставить его поверить в то, что возлюбленного больше нет, а Итачи в это верить не хотел. Вот как? Как Дей может его покинуть? Оставить одного. Отречься от него и их детей. Он же дал ему клятву верности, пообещал, что, несмотря ни на что, всегда будет рядом, заверил его в вечности и неугасаемости огня их любви, а кто-то говорит, что Дейдары больше нет. Лгут! Все вокруг лгут! Даже этот прибор, который все пищал и пищал, даже эта ровная зеленая линия – все было ложью, обманом, дурным сном, потому что Дей жив. Дей должен жить. Должен любить и воспитывать своих сыновей. Просто обязан ещё раз сказать ему, что он его любит.

Итачи поднялся, чувствуя на лице соленую влагу, которой, как он думал, больше никогда не суждено было скользить по его щекам. Ало-черный ореол сущности вокруг него уплотнился, постепенно меняя, теряя, искажая свои очертания, вновь превращаясь в витки биополя, которые медленно клубились вокруг альфы. Он до сих пор не знал, что точно нужно делать, но сила уже была в его руках, значит, именно руки должны стать проводниками, должны стать инструментом, связующим звеном, который заменит одну жизнь на другую. Итачи осторожно высвободил руку, на миг бережно прижался к ладони супруга губами, а после, глубоко вдохнув, положил ладони Дейдаре на грудь, туда, где уже не билось сердце, и обратил свою ментальную силу в поток, который, хлынул через его пальцы алыми нитями, наполняя бездыханное тело энергетикой.

Альфа чувствовал, что этот поток постепенно выкачивает из него все силы, делает слабым и беспомощным, при этом, кажется, ускользая в пустоту и не принося именно того эффекта, которого он так старательно добивался – он не восстанавливал сущность его возлюбленного. Итачи ощущал осколки, рассыпающиеся, быстро тающие, ускользающие, пытался своими ментальными нитями соединить их в единое целое, вдохнуть в них жизнь, заставить снова тонко вибрировать, источая энергетику и силу, но его стараний было явно мало. И Итачи, даже не думая о последствиях, воззвал к истоку своей силы, который в его внутреннем мире предстал тем самым деревом, обратил свои ментальные нити в сосуды, присоединил их к корням, связывая разрушенное и ещё живое настолько крепко, что ничто не могло разорвать эту связь, пока жизнь одного не станет принадлежать другому.