Сущность Альфы (СИ)

Итачи прикрыл глаза, решив, что сегодня они не будут возвращаться домой, что остаток дня и сегодняшнюю ночь они проведут в этом номере гостиницы, в объятиях друг друга, даря друг другу ласки и изнывая от взаимного удовольствия. Только сегодня, потому что в следующий раз они уже будут в своем доме, на своем ложе, только вдвоем, как супруги. Итачи, улыбнувшись и ещё теснее прижав к себе любимого, хмыкнул: как там говорят – каждый раз, как в первый раз? Нет, с Дейдарой каждый раз был по-новому насыщенным, с другими эмоциями и ощущениями, разнообразный в своем удовольствии и путях к вершине наслаждения, но все же их первый раз действительно был особенным, волнительным и запретным, и в тоже время значимым для них обоих.

Флэшбэк. Пять месяцев назад

- Итачи, - Дейдара аккуратно, можно даже сказать, с опаской отстранил от себя брюнета, - у меня скоро течка

- Я знаю, - полушепотом ответил Учиха, вновь потянувшись за поцелуем. Ещё бы он не знал: запах его любимого, запах его омеги в преддверии течки, густой и насыщенный, в буквальном смысле заполнил весь салон авто, лишая брюнета способности контролировать свои порывы и подстрекая желание сделать омегу своим, но альфа держался, понимая, что нельзя, зная, что это ему по силам, решив, что будет ждать столько, сколько нужно

- В общем, - блондин замялся, так и не дав себя поцеловать, при этом отчаянно краснея и отводя взгляд, - я тебе позвоню, когда… надо будет… вот

- В смысле? – Итачи, и вправду, не понял, отстраняясь и пристально всматриваясь в пылающее краской смущения лицо любимого, но уже через секунду что-то внутри него екнуло, будто догадка, которая пробрала его сущность до дрожи и мелких мурашек на коже

- Родителей не будет, вот, - скороговоркой пролепетал Намикадзе, все так же стесняясь взглянуть на альфу, - так что я тебе позвоню

- Ты хочешь… – Итачи не знал, как закончить вопрос, он был слегка обескуражен и растерян, уже не догадываясь, а точно понимая, о чем сейчас говорит любимый

- Хочу, - быстро, на одном дыхании, будто боясь передумать. – Увидимся, - Дейдара, мимолетно чмокнув брюнета в щеку, спешно выбрался из машины и быстрым шагом направился в сторону своего дома. Учиха же ошалелым взглядом проводил своего омегу, чувствуя бунт своей сущности, ощущая такой уже знакомый жар, от которого начал туманиться рассудок, подрагивать пальцы и скручиваться вожделение в тугой ком внизу живота, наливая его плоть и усиливая концентрацию феромонов вокруг него. Это было начало гона. Итачи чувствовал это и удивлялся: у него не было гона с тех самых пор, как он встретил свою Пару, и вот теперь, когда его любимый практически прямо сказал, что хочет провести течку вместе с ним, его снова окатил жар гона, пусть ещё и слабый, но в скором времени он станет невыносим, и ему определенно нужна будет омега. Его омега.

Учиха, мотнув головой и стряхнув из себя первичное возбуждение силой воли, завел двигатель. Запах предтечной омеги, который все ещё витал в салоне авто, мешал связно думать и следить за дорогой, поэтому брюнет спешно открыл окно, позволяя немного душному майскому воздуху привести в порядок не только атмосферу, но и его мысли. Боялся ли Итачи? Пожалуй, да, только вот чего больше – того, что он не сможет удержаться, или того, что Дей передумает – он не знал, хотя все же надеялся, что, как бы там ни было, даже если любимый передумает и не позвонит ему, он все равно сможет обуздать свой гон и не натворить глупостей.

Прошло уже три дня, три дня, за которые Итачи просто морально извелся и не только морально. Он чувствовал, что гон вот-вот должен начаться, из-за чего запахи свободных омег и женщин-альф в буквальном смысле этого слова терзали его обоняние, а их зазывные движения и действия будоражили сущность, но гон так и не начинался, причиняя не просто дискомфорт, а порой даже и боль. Фугаку, как отец и альфа, конечно же, заметил состояние сына, даже предложил дать ему отгул, но Итачи отказался, предпочтя загрузить себя работой, которая отвлекала его от навязчивых мыслей о своем омеге, омеге, о котором не знали и не должны были узнать его родители, омеге, отношения с которым, в виду неприязни между кланами Учиха и Намикадзе, были более чем запретны.