Читаем Сущность христианства полностью

Эта философия отрешилась от субстанции Спинозы, от «я» Канта и Фихте, от абсолютного тождества Шеллинга, от абсолютного духа Гегеля и т. п. отвлеченных, только мыслимых или воображаемых вещей и сделало своим принципом действительную, вернее, самую действительную сущность, истинное eus realissimuin, человека, т. е. самое позитивное, реальное начало. Она производит каждую мысль из ее противоположности, из материи, из сущности, из чувств, и относится к предмету чувственно, т. е. страдательно, прежде чем определить его мысли. Поэтому моя книга является, с одной стороны, истинным, облеченным в плоть и кровь, очеловеченным результатом прежней философии, с другой, она имеет столь малое отношение к категории умозрений, что представляет скорее ее прямую противоположность, даже отрицание умозрения. Умозрение заставляет религию говорить только то, что сама она измышляет и выражает гораздо лучше, чем религия; она определяет религию, но сама ею не определяется; она не выходит из пределов себя самой. Я даю религии возможность высказаться самой; я играю роль слушателя, переводчика, а не суфлера. Моя единственная цель — не изобретать, а «вскрыть существование; мое единственное стремление — правильно видеть. Не я, а религия поклоняется человеку, хотя она, или вернее, теология отрицает это. Не только я, но и сама религия говорит: человек есть Бог. Бог есть человек. Не я, а сама религия отрекается от Бога, который не есть человек, а только ens rationis; она заставляет Бога сделаться человеком, и только этот ставший человеком, по человечески чувствующий и мыслящий Бог становится предметом ее поклонения и почитания. Я только разоблачил тайну, христианской религии, сорвал с нее противоречивый и ложный покров теологии — и как оказывается — совершил настоящее святотатство. Если даже моя книга носит отрицательный, безбожный, атеистический характер, то ведь не надо забывать, что атеизм — по крайней мере, в смысле моей книги — есть тайна самой религии: ибо религия не только внешним образом, но и по существу, не только в мыслях и воображении, но всем сердцем своим верит исключительно в истинность и божественность человеческого существа. Или пусть мне докажут ошибочность и неправильность моих исторических и рациональные аргументов. Пусть попытаются опровергнуть их но не путем юридических оскорблений, не путем богословских иеромиад, или избитых спекулятивных фраз, а путем таких доводов, которых я сам не опроверг самым основательным образом в этой книге.

Разумеется, моя книга носит характер отрицания, но это относится не к человеческой, а к сверхчеловеческой сущности религии. Поэтому она распадается на две части, из которых одна, по отношению к главному предмету, является утверждением, другая, с включением приложения, отрицанием. Но в обеих частях доказывается одно и то же только различным, или вернее, противоположным образом. Первая часть ищет разгадки религии в ее сущности, в ее истине: вторая — в ее противоречиях: первая является развитием, вторая — полемикой; первая носит характер спокойный, а вторая более страстный. Развитие подвигается вперед медленно, борьба быстро; ибо развитие находит удовлетворение на каждой стадии, а борьба только в конечной цели. Развитие исполнено рассудочности, борьба отваги и решительности. Развитие требует света, борьба — огня. Поэтому обе части различаются даже в формальном отношении.

В первой части я доказываю, что истинный смысл теологии есть антропология, что между определениями божественной и человеческой сущности, следовательно, между божественным и человеческим субъектом нет различия, что они тождественны; ибо если, как в богословии, предикаты выражают не случайные качества акциденции, а сущность субъекта, то между предикатом и субъектом нет разницы, и предикат может быть поставлен на место субъекта; в этом отношении я отсылаю к Аналитике Аристотеля, или хотя бы к Введению Порфирия. Во второй части я показываю, что различие, которое делают, или вернее, считают нужным делать, между теологическими и антропологическими предикатами, ничтожно и бессмысленно.

Наглядный пример. В первой части я доказываю, что Сын Божий в религии есть сын действительный, сын Бога в том же смысле, в каком человек есть сын человека, и вижу истину, сущность религии в том, что она понимает и утверждает глубоко человеческое отношение, как отношение божественное. Во второй части я утверждаю, что если не в самой религии, то в рефлексии ее Сын Божий считается сыном не в естественном, человеческом, а в совершенно ином, противоречащем природе и разуму, следовательно, в нелепом и непонятном смысле, и нахожу в этом отрицании человеческого смысла и разума противоречие истине, отрицательный момент религии.

Перейти на страницу:

Похожие книги