Сущность христианства

Человек является в религии божественным объектом, божественной целью, и, следовательно, в религии выражается его отношение к самому себе, к своей собственной сущности. Самым очевидным и неопровержимым доказательством этого служит любовь бога к человеку – основа и средоточие религии. Ради человека бог отказывается от своей божественности. В этом и заключается возвышающее значение воплощения: высшее, самодовлеющее существо смиряется, унижается ради меня. В боге поэтому мое собственное существо доходит до моего созерцания; для бога я имею ценность; божественное значение моего существа открывается для меня. Ведь высокое значение человека нагляднее всего выражается в том, что бог становится человеком ради человека, что человек служит конечной целью, предметом божественной любви. Любовь бога к человеку есть существенное определение божественного существа. Бог есть существо, любящее меня и людей вообще. На этом покоится сила религии, её основной пафос. Любовь бога побуждает меня к любви; любовь бога к человеку есть основание любви человека к богу; божественная любовь вызывает, пробуждает любовь человеческую. «Полюбим его, ибо он прежде возлюбил нас». Итак, что же люблю я в боге? Любовь, именно любовь к человеку. Но если люблю я любовью, какою бог любит человека, то, следовательно, я люблю человека, и моя любовь к богу является косвенной любовью к человеку. Итак, если бог любит человека, значит, человек есть содержание бога. Я люблю только то, с чем я тесно связан. Есть ли у меня сердце, раз я неспособен любить? Нет! Сердце человека проявляется только в любви. А любовь немыслима без предмета любви. Предмет моей любви есть мое сердце, мое внутреннее содержание, моя сущность. Почему человек, потерявший любимое существо, сокрушается и теряет охоту жить? Потому что в лице любимого существа он потерял свое сердце, источник своей жизни. Если, таким образом, бог любит человека, значит, человек есть сердце божие, благо человека – его главный помысел. Следовательно, человек, будучи объектом бога, является в то же время своим собственным объектом в боге. Сущность бога есть человеческая сущность, так как бог есть любовь, а существенное содержание этой любви есть человек. Любовь бога к человеку, составляющая основу и средоточие религии, есть любовь человека к самому себе, объективированная и созерцаемая как высшая истина, как высшая сущность человека. Поэтому догмат «бог любит человека» есть ориентализм, а религия по существу – восточного происхождения; в переводе этот догмат гласит: «наивысшее есть человеческая любовь».

1. Иоанн, 4:19.

Истина, к которой сводится посредством анализа тайна воплощения, проникла даже в религиозное сознание. Так, например, Лютер говорит: «Кто хочет следовать примеру воплотившегося бога, тот должен ради плоти и крови, находящейся одесную отца, любить всякую плоть и кровь здесь на земле и никогда не враждовать с людьми. Человеческая кротость Христа, нашего бога, должна наполнять сердца людей радостью и изгонять оттуда все злые, недоброжелательные помыслы. Ради этой нашей плоти и крови человеку следует носить своих ближних на руках». «Этот акт должен наполнять нас радостью и блаженной гордостью, потому, что он ставит нас превыше всякой твари, даже превыше ангелов, чем мы, поистине, можем гордиться: моя собственная плоть и кровь восседает одесную бога и правит всем. Такая честь не выпадает на долю никакой твари, даже ангела. Это должно быть для нас такой хлебопекарной печью, которая сплавила бы наши сердца в одно общее сердце и воспламенила бы горячей любовью к ближним». Но что в религиозной истине составляет сущность мифа, самое ядро, то в религиозном сознании является лишь моралью мифа, только чем-то второстепенным. Лютер, ч. XV, стр. 44.

Глава шестая. ТАЙНА СТРАДАЮЩЕГО БОГА.

Существенным определением вочеловечившегося или, что то же, человеческого бога, то есть Христа, являются страсти господни. Любовь обнаруживает себя в страдании. Все мысли и чувства, ближайшим образом связанные с Христом, сосредоточиваются в понятии страдания. Бог, как бог, олицетворяет собой все человеческие совершенства; бог как Христос воплощает в себе все человеческие страдания. Языческие философы считали высшей, божественной деятельностью деятельность вообще и, в особенности, самодеятельность разума; христиане считали страдание священным, приписали его самому богу. Бог, как actus purus, как чистая деятельность, есть бог отвлеченной философии; а христианский бог, Христос, passio pura, чистое страдание, есть высшая метафизическая идея, высшее существо сердца. Ничто не производит такого сильного впечатления на сердце, как страдание, а тем более страдание существа, свободного от страданий, возвышающегося над всяким страданием, страдание безгрешного, невинного, который превыше всех страданий, страдание ради блага других, страдание любви, самопожертвования. История страданий