Сущность Религии

Где причина того, что у Востока нет такой живой развивающейся истории, как у Запада? Она в том, что на Востоке человек ради человека не забывает природы, ради блеска человеческих глаз не забывает блеска звезд и драгоценных камней, ради риторического «грома и молнии» не забывает молнии и грома метеорологических, ради течения повседневных событий не забывает хода солнца и звезд, ради смены мод не забывает смены времен года. Правда, восточный человек падает в прах перед блеском царской политической власти и сана, но этот блеск сам есть лишь отблеск солнца и луны; для него царь не есть земной, человеческий объект, но небесное, божественное существо. Перед лицом бога человек исчезает. Только там, где земля обезбоживается, боги поднимаются на небо, из действительных существ превращаются в существа лишь воображаемые; только там перед людьми открывается поприще для деятельности, только там они в качестве людей могут показать себя и играть известную роль. Восточный человек стоит в таком же отношении к западному, как сельский житель к горожанину. Первый зависит от природы, второй – от человека; первый живет по барометру, второй руководствуется курсом ценных бумаг, первый ориентируется по неизменным знакам зодиака, второй – по непрестанно меняющимся признакам чести, моды и общественного мнения. Поэтому только у горожан есть история. Только, так сказать, человеческое тщеславие составляет руководящую нить истории. К историческим деяниям способен лишь тот, кто силу природы приносит в жертву власти мнения, кто свою жизнь жертвует своему имени, телесное бытие – будущей славе и мнению потомства.

39.

Греческий комик Анаксандрит, по Атенею, сказал египтянам следующее: «Я не гожусь для вашего общества, наши нравы и законы не одинаковы: вы поклоняетесь быку, которого я приношу в жертву богам; для вас угорь – великое божество, для меня это лакомое блюдо; вы избегаете свинины – я ем ее с аппетитом; у вас в почете собака-я бью ее, если она у меня стянет кусок; вы в ужасе, если чего недостает кошке, – я же с удовольствием снимаю с нее шкуру; вы придаете значение землеройке – для меня она ничто». Эта речь прекрасно характеризует противоположность между несвободным и самостоятельным, то есть между религиозным и антирелигиозным, свободным человеческим взглядом на природу. Там природа – предмет почитания, здесь – наслаждения; там – человек для природы, здесь – природа для человека; там – она цель, здесь – средство; там она стоит над человеком, здесь она ему подчинена. В настоящих строках я отождествляю точку зрения греков и израильтян, тогда как в «Сущности христианства» я их противопоставляю. Какое противоречие! Ничуть; вещи различные, если их сравнивать между собой, в свою очередь совпадают, будучи противопоставлены чему-то третьему. Впрочем, к наслаждению природой прежде всего относится также эстетическое, теоретическое наслаждение. Поэтому там человек эксцентричен, он выходит за свои пределы, он вне своей определенной сферы, указывающей ему лишь на него самого; здесь он, наоборот, рассудителен, спокоен, у себя дома, в полном самосознании. Там вполне последовательно человек для доказательства своего естественно-религиозного смирения снижается до совокупления с животными (Геродот); здесь, наоборот, человек возвышается в упоении своей силы и достоинства до смешения с богами. Это должно удостоверить, что даже в небесных божествах течет только человеческая кровь, что особенная, эфирная кровь богов – лишь поэтический образ, не выдерживающий критики в действительности, в практике.

40.

В каком виде природа, вселенная проявляется для человека, такова она, разумеется, для него по его представлению. Его чувства, его представления непосредственно и бессознательно служат ему мерилом истины и действительности, которая ему кажется в том виде, каков он сам. Когда человек приходит к сознанию, что для его жизни кроме солнца и луны, неба и земли, огня и воды, растений и животных необходимо приложение, и именно правильное приложение собственных сил; что «смертные несправедливо во всем обвиняют богов, сами, наперекор судьбе, своим безумством вовлекая себя в беду»; что порок и глупость имеют своим последствием болезнь, несчастье, смерть, а добродетель и мудрость – здоровье, жизнь и счастье; что, следовательно, ум и воля являются силами, определяющими судьбу человека; когда, таким образом, человек становится мыслящим, разумным существом, не подчиняясь, как это делает дикий человек, случайным, мгновенным впечатлениям и аффектам, но руководствуясь принципами, правилами благоразумия и разумными законами, – тогда и природа, вселенная является и становится для него определенным существом, зависящим от ума и воли.

41.