Сущность зла

Головка арколианца склонилась набок, под углом – он рассматривал капитана одним глазом, как птица. Эти птичьи повадки были связаны с особенностями зрения арколианцев.

- Не понял, джеймсоджеймс, о чем вы говорите?

- мистербоб был с нами, – сказал Герцог.

Вонн вступил в этот разговор, заметно съежившись при виде арколианца. Именно он сказал то главное, что было у всех на уме:

- А где же Винтерс?

- Разве он не с вами? – удивилась Роз. – Он же уехал вперед.

Мэй отрицательно покачал головой.

- Последний раз мы видели его... – произнес Герцог – Он был в... – И тут его взор остановился на черном столбе дыма, поднимающемся между стволов.

- Нет! – закричал Вонн. – Только не это! – он помчался к дороге, не отзываясь на крики остальных, пытавшихся остановить его. Душераздирающий визг, наконец, достиг его слуха, и тогда он сбавил шагу, начиная понимать, что это такое.

Это визжала Роз.

Арколианец весь трясся и прыгал в плотном кругу обступивших его со всех сторон, волоча за собой руку, словно указывая на нечто несуществующее. Он сейчас напоминал жреца на поляне, только дикари в сравнении с ним казались большими деревьями.

- Верзила, – заклинал он, попискивая, – верзила, верзила....

Наемник посмотрел вниз и увидел, что у него трясется рука. Тело моментально покрылось гусиной кожей. «Именем Пятой Зоны, – подумал он, – да ведь эта чертова штуковина разумна! Это же человек!»

Герцог хотел подойти к арколианцу, но тут же был отодвинут в сторону танцующей рукой.

- мистербоб, – сказал он. – Пора идти! Винтерс бы тоже хотел, чтобы мы поскорей убрались отсюда! Если мы не...

Арколианец замедлил танец и, в конце концов, прекратил.

- Понимаю, – сказал он. – Это значит, что одна из Жизней потеряна.

- Да, – сказал Герцог. На глазах его выступили слезы.

мистербоб сразу заинтересованно потянулся к его лицу, чтобы потрогать одну из слезинок, стекавших по щеке тетранца.

- Как это прекрасно, – заворожено пробормотал он, – физическое проявление боли и жалости. – Отступив назад, мистербоб повернулся к остальным и заговорил срывающимся голосом:

- У меня нет слез. Поэтому я должен выразить то, что я чувствую. Мне очень стыдно за то, что я сейчас тут делал.

- Да что там... – пробормотала Роз, глотая слезы.

- Мы тоже ... иногда, – пробормотал потерянно Питер Чиба, а потом просто махнул рукой, словно и сам не понял, что хотел сказать.

- Теперь я понимаю, как это важно, Жизнь в индивидуальной Разумной А-Форме. Как глупо с нашей стороны видеть единственную реальную ценность жизни в расе! Если одна жизнь – это лишь слепок, отпечаток и след, то лишь по многим и многим отдельным следам мы можем узнать, что делало и куда двигалось это огромное мудрое животное – раса! Теперь я представляю, как благородны ваши души, если вы можете ощущать так глубоко потерю каждого из вас! Какая боль! И это чувство потери делает вас такими...

- Живыми, – вырвалось, как рыдание.

Это сказал капитан. Казалось, он состарился на несколько лет за эти короткие минуты.

- Я стою среди вас только благодаря мужеству верзилы и заверяю в том, что он будет стоять здесь, среди нас! – торжественно заявил мистербоб, клятвенно воздев руку над головой. – Во имя этой благородной печали!

Вонн подошел ближе к арколианцу:

- Посол, – робко заговорил он, – а посол? То есть – мистербоб. Герцог прав. Мы должны... – Он оглянулся на лес. – Мы должны лететь.

- Конечно, – вздохнул мистербоб. – Мы должны. Я никогда не забуду.

- И никто из нас, – подтвердил Мэй. – Никто из нас не забудет этого.

Некоторое время они постояли в полном молчании, затем мистербоб, не знакомый с обычаями, первым начал двигаться к трапу. Как только он исчез из виду, за ним последовал Вонн, а затем Чиба и Роз.

- Время, – произнес Мэй. Он оперся на плечо Герцога, и они тоже двинулись следом.

- У меня есть кое-что для вас, – сказал Герцог и вынул последний фиал из кармана.

Мэй смотрел и не верил собственным глазам:

- Как это тебе удалось? Сцапал в тот день, когда мы сидели в кабинете у Барриса?

Герцог кивнул:

- Я подумал, что нам может понадобиться доказательство на случай каких-нибудь осложнений.

- Да, – вздохнул Мэй, – осложнений... Он взял фиал и повертел в руке.

- Если на меня опять наедут так называемые представители закона, я сдамся. Я устал от этой гонки.

Он бросил бутыль в траву. И когда она хрустнула под каблуком, на душе стало удивительно легко и свободно.

Эпилог

Шесть месяцев спустя Мэй и Герцог стояли на палубе спасательного корабля, висевшего на самой удаленной орбите над Пятым Консулом. Герцог выглядывал из иллюминатора операторской и хохотал.

- Знаешь, – сказал он, – не могу поверить. Вонн в самом деле, больной. Мэй, он просто безумец.

- Я им восхищаюсь, – сказал Мэй. – Он преодолел свой страх и встретил его лицом к лицу.

- Ну, по большей части ему приходилось при этом расслабляться. И надо сказать, было чем – аптека, как показал последний осмотр, лишилась своих барбитуратов. Ни транквилизаторов, ни амфетамининки – ничего. Он, наверное, и сейчас, того...

- Может быть. Не стану спорить.

- Как думаешь – смогут эти арколианские «обменщики» регенерировать ему руку?