Сущность зла

— Фонари не очень-то нам помогали, но хотя бы позволяли убедиться, что никто не провалился в какую-нибудь расщелину. Достаточно было пересчитать светящиеся белые точки. Где-то около трех ночи прямо на Гюнтера обрушился огромный камень, пробив ему каску. Гюнтер отшвырнул его подальше, выругался и продолжил поиски как ни в чем не бывало. Сознавая, что это совершенно бесполезно, мы кричали до хрипоты. Около пяти утра позволили себе устроить привал, на полчаса, не больше.

Он снова указал маршрут на карте.

— Мы сделали неправильный выбор. Взяли верное направление, на северо-запад, но подумали, что Курт решил идти выше границ леса.

— Почему?

— Там было меньше вероятности, что их накроет оползень. Разумеется, Курт не стал бы спускаться в ущелье, где застрял бы между грязью и разлившимся потоком: это было бы самоубийством.

— Курт направился на северо-запад…

— Да, но на меньшей высоте, нежели мы. К тому же он повернул на восток, а мы шли прямо. Но в этом грохоте, в темноте, когда камни летали повсюду, будто шрапнель, мы могли пройти мимо бедных ребят, даже того не заметив. Печально, но это так.

— Когда вы решили повернуть на восток?

— Мы ничего не решали, мы заблудились.

Я вытаращил глаза.

— Заблудились? Вы?

— Мы выбились из сил. В семь часов утра было темно, будто в полночь. И мы повернули не налево, а направо. И обнаружили, что дошли до дна каньона, когда Макса чуть не унесло течением. Только благодаря тому, что у Гюнтера такая быстрая реакция, он остался в живых. Тут мы осознали, что нам ни за что не найти Эви, Курта и Маркуса и что надо выбираться отсюда, иначе мы все так и сгинем в этой яме.

Вернер показал длинную кривую, по которой спасательная команда выбиралась из каньона.

— В полдень мы остановились. — Палец указал на точку к востоку от ущелья, и я не преминул заметить, что оттуда по прямой было менее километра до того места, где они обнаружили тела всех троих. — Сил больше не было. У меня болела лодыжка, все проголодались. Мы отдыхали около часа. Видимость не превышала двух метров. Дело дрянь. Мы умирали от страха, хотя никогда бы вслух не признались в этом. Мы еще не видали подобной грозы. Казалось, сама Природа восстает против нас. Видишь ли, Джереми, обычно горы… Горам на тебя наплевать. Они не добрые и не злые. Они за гранью этих глупостей, которыми тешат себя смертные. Они стоят здесь миллионы лет и простоят еще кто знает сколько времени. Ты для них ничто. Но в тот день мы все испытали одинаковое чувство. Блеттербах восстал против нас. Хотел нас убить. — Вернер откинулся на спинку кресла, отодвинул карту. — Думаю, прежде чем продолжить, мне нужно передохнуть.

2

Вернеру захотелось выкурить одну из моих «Мальборо» на крыльце, под навесом. Мы стояли и смотрели, как падает снег, молча, погруженные каждый в свои мысли. Наконец он, будто приговоренный к пытке, сделал мне знак вернуться в дом.

Пора завершить историю.

3

— К трем часам дня нам показалось, будто худшее осталось позади. Это, конечно, было ошибкой, но стало светлей, и мы воспрянули духом. Возобновили поиски. И через час нашли их. Ханнес первый заметил то, что осталось от палатки. Обрывок красной ткани, прицепившийся к ветке и трепетавший на ветру.

Вернер помахал рукой, показывая, как это выглядело.

— Поляна, где они разбили лагерь, находилась в нескольких метрах от нас, за каштаном, который мне загораживал обзор. Я только и видел, как вьется на ветру этот обрывок палатки… — Вернер покачал головой. — Этот лоскут, красный на черном и зеленом фоне, походил на того кота из «Алисы в Стране чудес».

— Чеширского?

— Казалось, будто сам Блеттербах над нами смеется. Воздух вокруг нас был пропитан злом. Я это чувствовал так же, как запах топи, шибавший в нос. Только обоняние тут было ни при чем. Ты это чувствовал всей кожей, всем существом. Что-то вроде электрического тока. Можешь себе представить?

— Могу.

Еще бы нет.

Вернер поглядел на мой шрам.

— Мы двинулись дальше. Ханнес впереди, Макс и Гюнтер за ним, я пытался поспевать за всеми, с моей ушибленной лодыжкой. Потом я услышал вопль. Никогда не доводилось мне слышать крика страшнее. Волосы у меня на голове встали дыбом. Кричал Ханнес. Мы застыли на месте. Гюнтер передо мной, Макс перед Гюнтером. Я попытался сделать шаг, но ноги не слушались. У нас в горах говорят: «чугунные ноги». Так бывает во время приступа паники или когда в мускулах накапливается слишком много молочной кислоты. Так вот, ноги у меня стали чугунными.

— Мысль понятна.

— Но в тот момент я не чувствовал страха. Хотя кричал один из моих лучших друзей, ради которого я рискнул бы жизнью, зная, что и он сделает то же ради меня, первым моим побуждением было броситься наутек. Потом…

Бестия, подумал я.

Бестия.

— Что произошло потом?