Сущности. Эволюция

Игорь никогда не считал себя несдержанным человеком, но сейчас ощутил настоятельную потребность сперва медленно сосчитать до пяти. Сосчитал. И спокойно ответил:

– Этан, ты – нормальный. Ты можешь заниматься с Гадалкой, можешь начать прогуливать уроки, можешь организовать свою рок-группу или увлечься компьютерными играми – ничего из этого не сделает тебя ненормальным. Я принял тебя таким, какой ты есть: и я отдаю себе отчёт в том, что мы знакомы всего полтора месяца. А это значит, что многие твои поступки, характер и мысли могут оказаться для меня сюрпризом. И для тебя тоже. Если Гадалка говорит, что ты – предсказатель, то это здорово. Если ты окажешься Зрячим – будет ещё лучше. Не окажешься – это тоже очень хорошо. Я не умею говорить всякие нежности и быть хорошим отцом, но я от тебя не откажусь.

Иней отвернулся, и Игорь понимал, что подросток прячет слёзы. Поэтому он, вздохнув, позволил себе то, чего ранее старался избегать, чтобы не напугать. Просто притянул к себе, разворачивая и обнимая.

И это простое и понятное действие неожиданно оказалось последней каплей: мальчик вцепился в рубашку Игоря и разрыдался, выплёскивая всю боль, страх и одиночество, которые скопились в нём за последние годы.

Мужчина, по-отечески крепко и тепло обнимающий подростка, сначала молчал, а потом негромко начал что-то говорить, утешать, поглаживая Инея по спине, он не мешал ему плакать и не обращал внимания ни на промокшую рубашку, ни на пиликающий где-то в холле телефон.

В конце концов, Этан затих, потом медленно разжал пальцы и тут же испуганно посмотрел на Игоря. Ожидая наказания.

Игорь покачал головой и улыбнулся:

– Тебе никогда не надо меня бояться. Я на твоей стороне.

Иней кивнул и молча прижался к Игорю.

Маргарита, спустившаяся обратно, некоторое время просто стояла в стороне, а потом зашла в кухню-столовую и весело спросила:

– Кому чего налить?

Иней обернулся к ней, поспешно вытирая щёки, и улыбнулся, что делал очень редко:

– Чаю.

* * *

Андрей откинулся в кресле и несколько минут просто смотрел в потолок.

Его смена закончилась полчаса назад, можно было ехать домой, но они с Ларнисом и Никой договорились пообедать после репетиции певца, и торопиться Андрею было некуда.

К счастью, Лямцев – главврач больницы, где трудился Порохов – ещё месяц назад окончательно закрепил кабинет за Андреем, переведя второго хирурга в другое помещение, и Андрей мог не думать, что кому-то мешает.

Порохов снова посмотрел на экран монитора, где висел открытый текстовый файл – в блокноте, безо всяких автосохранений, – и задумчиво коснулся пальцами подбородка.

Вот уже двадцать минут он составлял «весёлый» список происшествий за последний год. Получалось, что с мая того года у него выдалась жизнь куда насыщеннее, чем за прошедшие десять лет, в которые он уложил учёбу в медицинском университете, ординатуру и работу хирургом. Он не только стал Зрячим и получил возможность видеть Сущности – некую паразитическую форму жизни, которая питалась страхом, провоцировала его и вырастала в опасных тварей – но и…

Потерял девушку, с которой встречался несколько лет.

Нашёл команду единомышленников.

И не только.

Разыскивал (и разыскал) опасную Сущность, достигшую четвёртой категории.

Получил предложение стать заведующим в коммерческой клинике.

И в родной больнице.

Узнал, что теперь должен странному предсказателю, который убивает тех, кто не вернёт долг…

Андрей потянулся к клавиатуре, чтобы дописать ещё один пункт, когда в дверь постучали. Порохов тут же удалил текст и закрыл документ. Это было что-то настолько личное, что ему не хотелось это даже сохранять.

Как нечто постыдное?

– Да?

Дверь открылась, и в кабинет зашла главная медсестра Наина – в больнице её все звали «мама Ина». Она улыбнулась Андрею, села на стул около его стола и вздохнула:

– Я ж по делу.

– Что случилось?

Порохов выпрямился и внимательно посмотрел на маму Ину. У неё были ровные отношения со всеми, и все её любили за жизнерадостный и твёрдый характер: за своих подопечных она стояла широкой грудью.

– Тут у нас новая девочка в офтальмологическом отделении, молоденькая совсем, хочет перевестись в хирургическое. Она пришла куда взяли – чтобы в больницу, а так мечтала оперировать, и говорит, что ассистировала ранее. И сертификат есть даже.

– А я при чём? – если бы не искренне удивлённый тон, вопрос прозвучал бы грубо. – У нас есть завотделения, это же с ним согласовывается.

– Он сказал, что если кто-то из хирургов возьмёт её к себе в команду, то согласится с переводом.

Андрей вздохнул. В последние месяцы его в отделении считали новоявленной звездой, потому что часть пациентов, пришедших по сарафанному радио, настаивали, чтобы операцию делал именно Порохов. Это льстило, да и у Зрячего действительно было больше шансов спасти пациента в случае непредвиденных ситуаций, но и добавляло проблем.

Например, вот таких.

– И ты хочешь, чтобы я её к себе забрал… – он выбил дробь пальцами по столешнице и кивнул. – Давай сделаем так: она придёт ко мне, я её возьму на операцию и посмотрю, готов ли поручиться за неё. А то котов в мешке я не очень люблю.