Сусикоски и Дом трех женщин

Теперь окаменевшая Хелина слегка ожила, в ней появились признаки жизни. Сверкнули огненные, как острый перец, глаза, и гордый затылок откинулся назад.

В течение почти десяти минут Илола излагал все, что ему было известно по делу. Кроме действий, имевших при этом место, он особо тщательно описал приметы и манеру поведения мужчины, нанесшего удар кинжалом. Подчеркнул он и то, что мужчина, очевидно, был иностранцем, поскольку, предположительно, говорил по-немецки. Когда в конце Илола еще раз детально и тщательно описал одежду этого человека, дело, по его мнению, было изложено исчерпывающе.

Его ни разу не прервали.

Однако, когда его информация иссякла, упрямое молчание продолжалось. Илола был готов выйти из себя. Нежелание говорить приобретало демонстративный характер. Не без основания можно было предположить, что между присутствующими существовал тайный сговор. Во всяком случае, таково было впечатление.

В помещении царила мрачная, холодная атмосфера.

В чем же смысл затеянной женщинами игры? Естественное, непринужденное поведение, попытка уйти от основного вопроса с помощью легкомысленной болтовни — так обычно ведут себя женщины, попавшие в затруднительное положение. Или, возможно, это лишь игра воображения Илола, у которого пока еще отсутствовал достаточный опыт в этих делах. Во всяком случае, такое поведение было бы вполне понятным применительно к людям, у которых действительно есть что скрывать.

Однако вместо этого — явное, вызывающее, враждебное молчание?..

Пытаясь найти причину такого странного поведения, Илола подумал и о том, что, возможно, женщины не очень-то рассчитывали на умение друг друга вести себя искусно. Существовала опасность сказать что-либо невпопад, противореча сказанному другой. Если же молчать, то не будет и сбоя!

Кроме того, он ведь еще не поставил ни одного вопроса напрямик.

Поэтому Илола, оставив раздумья, подбодрил себя: «Вперед, матадор!»

— Знает ли кто из вас описанную мною личность? — спросил Илола.

Все три женщины одновременно отрицательно замотали головами. Как будто их дернули за веревочку. В то же мгновение произошло и заметное изменение в их поведении. Они освободились от оцепенения. Возможно, это произошло оттого, что они ожидали худшего? Илола не успел проанализировать это до конца, ибо, как только рухнуло молчание, Хелина Поррас, словно по общему согласию, перешла в наступление. Очевидно, ей вспомнилось, что нападение лучшая защита, и она запальчиво заявила:

— Описанное вами лицо совершенно неизвестно всем нам. С вашего позволения и я бы хотела задать вопрос. Были ли при данном инциденте свидетели?

Теперь настал черед Илола отрицательно мотнуть головой.

— Следовательно, нет! — восприняла в штыки ответ Хелина. — Значит, единственным основанием для всех этих утверждений служит заявление самого Тойвиайнена?

Илола несколько раз кашлянул. Прочистив горло, он произнес:

— Да, дело обстоит именно так…

Черные зрачки Хелины блеснули. Рот, обрамленный тонкими губами, изогнулся в иронической усмешке, когда она стала давать оценку показаниям Тойвиайнена:

— Не имею чести хорошо знать этого господина, однако те, кто знаком с ним, утверждают, что это великий фантазер!

Илола счел нужным отчасти согласиться:

— Безусловно, он очень разговорчивый человек. Но…

Хелина перебила его:

— Наговорит с три короба! Это на трезвую голову. А он ведь к тому же еще и пьяница!

Илола попытался вставить слово:

— Так-то оно так…

— Именно так! — безапелляционно заявила Хелина. — А спьяну ему и бегемоты могут почудиться. Мне пришло это на ум, когда речь зашла об этой сказке с кинжалом, шляпой с пером и зеленым одеянием. Так что… ну да ладно…

«А остальное — это уже твоего ума дело», — подумал Илола, ибо Хелина Поррас прервала свою фразу таким образом, что дала понять — для разумного сказано достаточно, а с недоумком и говорить не стоит.

Изрядно утомившийся, Илола пустил в ход последний аргумент:

— Сапожник Тойвиайнен, конечно… таков, какой есть. Не хочу вступать в спор о том, насколько правильна ваша характеристика…

— Она попала в самую точку!

Подбородок констебля подался вперед, и он сказал несколько вызывающим тоном:

— На этот раз история не плод фантазии! Неотвратимым доказательством является ножевая рана, полученная Тойвиайненом. И я вообще не верю, что на этот раз он что-то придумал от себя. Не верю даже, что он преувеличил или приукрасил эту историю.

— И все-таки вы сказали: историю…

— Я имел в виду его рассказ!

— Ах, так, ну что же…

Высокомерие Хелины начало раздражать Илола. Ставя под сомнение достоверность показаний Тойвиайнена, Хелина одновременно косвенно давала понять, что чиновник, допрашивавший его, был излишне доверчив. И именно это поднявшееся откуда-то изнутри раздражение помогало Илола продвигаться вперед в выполнении его миссии.

Более того, это раздражение решило возникшую кризисную ситуацию.