Суть дела

Квартира была пуста, то есть мебель, шторы на окнах, старенький ковер посреди гостиной, посуда в застекленном шкафу, похожем на нашу «горку», — все было на месте и в полном порядке, ванная комната блистала чистотой, на кухне ничем не пахло, разве что некоторой затхлостью, похожей на табачный перегар, но ни одной человеческой, что называется, личной вещи было не видать, как в пустом гостиничном номере, — словом, квартира находилась в таком состоянии, что хоть сейчас сдавай ее заинтересованному жильцу.

Вероника дотошно высмотрела все мелочи, которые могли бы насторожить: от дверных ручек и потертостях на обоях до цветочных горшков на подоконниках и многочисленных пепельниц, расставленных там и сям. Заглянула она и в крошечную гардеробную, похожую на «каменный мешок»: тут не было видно ни сумок, ни чемоданов, ни одежды, если не считать одного мужского пальто с плисовым воротником; на правой поле зияла едва заметная дырочка, слегка обожженная по краям. Зацепиться было решительно не за что, и все свидетельствовало о том, что Бегемот оставил это помещение навсегда.

Ближе к вечеру Карл с Вероникой встретились в знаменитом кафе «Ла Куполь» на бульваре Монпарнас, заказали по бокалу бургундского вина (три евро двадцать центов) и стали обсуждать результаты дня.

— Значит так, — сказал Карл, — никто ничего не знает, все твердят в один голос, дескать, пропал человек, и все. Обращают на себя внимание такие интересные факты: кто-то звонил посольскому дворнику из квартиры на бульваре Курсель, когда Бегемота и след простыл; исчез он среди недели, хотя по будням никогда из Парижа не выезжал.

— Кто бы мог звонить из его квартиры?.. — сказала Вероника, как вслух подумала, и пригубила свой бокал.

— А куда он мог сорваться среди недели?

— Ну, сорваться-то он мог опять же в Сингапур, больше вроде бы некуда, вот только вопрос — зачем?

— Не исключено, что его срочно вызвал на связь Почтальон, который летает с остановкой в Сингапуре между Австралией и Москвой.

— Но тогда зачем нужно было квартиру бросать, даже ничего не сказав консьержке, забирать с собой всю одежду, включая женину, наконец, почему Бегемота больше месяца нет как нет?! И вот еще что: не нравится мне одна дырочка на пальто. Похоже, что она пулевого происхождения. А кто стрелял? При каких обстоятельствах? И зачем? В квартире шаром покати, ни окурка, ни зубной щетки, а в гардеробной, как нарочно, висит это самое простреленное пальто…

— Может быть, он сигаретой его прожег?

— А может быть, это след от выстрела, сделанного с близкого расстояния, предположительно, из «Вальтера ПП» девятого калибра, потому что дырочка диаметром в ноль целых девять десятых миллиметра приходится в самый раз.

— Положим, контрразведка стрелять не станет, не те повадки, а вот ребята из сен-жерменского предместья, эти прикончат за пятачок. Нож под четвертое ребро, труп в Сену, и все дела!

— В газетах на эту тему ничего интересного не было?

Карл допил свое бургундское и сказал:

— Резидентура сообщает: за последние полтора месяца в Париже и в пригородах было совершено семь убийств, но среди жертв только трое мужчин, и нет ни одного, хоть отдаленно похожего на нашего Середу. Раненых за отчетный период двое: женщина с огнестрельным ранением предплечья и какой-то мальчишка-мотоциклист. — Карл сделал паузу и добавил: — Еще один интересный факт: посольский дворник не исключает, что у Бегемота в Париже какая-то пассия завелась.

— Это бывает, — сказала Вероника.

— И я того же мнения, — сказал Карл.

С этими словами он вдруг как-то по-новому посмотрел на Веронику, заинтересованно, по-мужски. Та, в свою очередь, немного смутилась и стала изучать чек, который оставил официант.

— Как вам это нравится! — сказала она. — С нас за два verres du rouge[7] приходится шесть евро сорок центов, а этот профессор нам насчитал еще за два кофе и круассан! Он поди думает, что если мы иностранцы, то нас можно безнаказанно обдурить!

— Ну жулье! — возмутился Карл. — Прямо как в Егорьевске, все время надо ухо держать востро!

Они поднялись из-за столика и с невозмутимым видом двинулись в северо-западном направлении, так как затевать скандал было им не с руки.

7. В тот день, когда Карл с Вероникой, серьезно обеспокоенные отсутствием какой бы то ни было возможности обследовать дно Сены от Бийи до Онфлера, уже собрались лететь с инспекцией в Сингапур, агент Бегемот безмятежно посиживал в плетеном кресле у себя на East Coast,[8] по-хозяйски оглядывал просторы Южно-Китайского моря и потягивал светлое бельгийское пиво, что у нас называется, из горла. Он ни о чем не думал, что, в общем, нехарактерно для русского человека, который вечно о чем-нибудь да размышляет, сиди он хоть в Максатихе Тверской области, хоть на Соломоновых островах. Ему было просто хорошо, томно, да еще со стороны пролива Каримата против правил тянуло свежестью, и, как следствие, весь-то он был в тот час умиротворение и покой.