Суть островá

— Ты чего? А? Эй, сова? В голове не так?.. – Поперхнулся летёха и оглядывается кругом себя: чего это я такое узрел?

А я в один миг позабыл и про драку, и что зубы ноют, и что глаз не видит… У летёхи мыльница играет, маленький музыкальный центр, и не из радио, а от компакт-диска звуки исходят… У меня аж гусиная кожа по всему телу.

— Нет, нет… Все нормально. Слушай, лейтенант, ты в курсе, что это за песня?

— А тебе что? — удивляется лейтенант моему вопросу, но — видит как я встрепенулся, даже левый глаз чуточку виден стал; в другое, более благополучное для моего лица время, можно было бы сказать: шары на лоб. Соизволил все же ответить. — Это есть такая симпотная вещичка: «Застегни рот, ангел». Роллинг стоунз исполняют. А тебе-то что?

— Я ее три года, четвертый ищу! И вот, негаданно случайно…

— Еще бы! Это, брат, не тетины трусы, вещь коллекционная. Я ее специально оцифровывал, деньги платил. Мне брательник из Штатов привез, говорит, что краденая. Она ведь в никакой альбом не входит, знаешь об этом?

— Ха… Еще бы я не знал… Слушай, лейтенант, а? Дай мне ее записать? Или продай, я заплачу?

— А чего тебе вдруг зачесалось? Зачем? Тоже, что ли музыкой интересуешься? Типа, Роллингами?

— Да, разумеется. А ты?

— Почитаю их величайшими в мире. Я если хочешь знать, на их концерте был, в девяностом, когда они к нам приезжали с «Колесами»!

— И я был. Полный угар! Я метрах в двадцати от сцены был, не дальше.

— Точно! И я тоже, только я ближе, в оцеплении стоял. Помнишь, как Мик шваброй в надувного волка тыкал, а тот лопнул и его накрыл? — Летёха сказал — и сам же прыснул от воспоминаний.

— Конечно, помню, черт подери! И волка, и обеих баб. Роллинги сейчас в новое турне едут, «Мосты Вавилона» катать. У них ведь новый номерной альбом, в курсе?

— Погоди… Ричард, да? Погоди, Рик, я слышал немножко не так, что альбом называется «Мосты Бабилона»! И сделан он в честь нас, нашего города. И что они к нам опять специально приедут, на специальную презентацию.

— Нет, увы, в том-то и дело! Как бы нашим ни хотелось так думать… Приехать-то они, может, и приедут, нам на радость… Отстегни браслеты, я покажу написание… — Летеха чуть ли ни проворнее кенгуру ко мне прыгнул — руки высвобождать, — …и это… ручку с листком. Ой… пальцы… Смотри, я сразу на «бабилосе» разницу показываю: они пишут на латинице как v, а мы читаем как b, и наоборот: пишут Ваbylon, а мы читаем, как Vavilon, то есть Вавилон. Просекаешь? На международных же всяких документах мы пишемся Vavilon, а читаемся как и положено: Бабилон.

— А-а… Врубился. Давай, чаю налью? Умыться хочешь? Мы сейчас быстренько протокол сообразим и… Погоди… запасное полотенце дам… Сам найдешь умывальник, там, в торце?

В служебном туалете лягавского участка я, наконец, полюбовался собою в зеркале. Блестяще! Суровая мужская красота, ничего лишнего: левое подглазье — черно-красное, кожа лопнула, правое подглазье — классическое темно-синее с прозеленью. Нос, на удивление, в полном порядке, но зато нижняя губа и левое ухо безобразно распухли. Все зубы целы — это уже супербонус сегодняшнего дня, и вообще мне везет с зубами в драках… Тьфу-тьфу-тьфу!.. На лбу царапина, длиною в две зубочистки, на правой щеке такая же… Откуда? Может кто-нибудь из этих молодцов царапается как баба? Не припомню в горячке… Руки, пальцы ноют… Как я буду ими рисовать в ближайшие дни? Что значит, оправдание? У меня семь вечеров в неделю — одни оправдания, а кто рисовать будет?… Да, разделали под орех… Конечно же, меня согревала и утешала мысль, что «служивцам» досталось ничуть не меньше моего, даже побольше, причем по отдельности каждому из них, а если суммировать с побоями, которые они огребли от лягавых… Бедолаги… Плюс им наверняка маячит серьезное служебное расследование… Ничего, ничего, будут знать, как нападать вдвоем на одного. Будь все по-честному, все бы мы успели в лучшем виде: Фил Монтега, с Борелем на плечах, — в одну бы сторону пошел, а я — в другую.. так нет же…

— Короче, пока ты мылся, да, я во всем разобрался. Полотенце прямо в урну бросай, его уж не отмоешь. Подмахни писульку, грубо говоря… вот здесь… — и свободен. Тут, по положению, мы обязаны телегу подогнать к тебе на работу, но это уж… имей в виду, короче.

— Где подписывать? Сейчас, прочитаю… Одним глазом-то неудобно… Нормально. Телега? Куда без них в наше время? Депремируют слегка, этого у нас не упустят. Но не утопят же? Выдюжим.

— Угу. А если что — посмотрим по обстановке, может и зажучим телегу, мало ли, потерялась… Хотя и не обещаю точно, учти это. Но ты знатно их отлохудрил, за обе щеки, просто молоток! А что с бабой теперь будет? Чья она, кстати?

— Какая баба? А… Гм… как и раньше, принадлежит третьему лицу. Но внесемейной благосклонностью отныне буду пользоваться только я. По очкам-то — я выиграл.

— Еще бы! Поздравляю, коли так. Бабы — они всегда такие хитрые: побитых жалеют, а к победителям льнут. Да опять же мужьям очки втирают. И что, говоришь, нет у тебя такой записи? А у меня есть. Еще подлить?