Суть острова

— Сама не наезжай попусту, — дерзко огрызнулся Сигорд, — и тогда все будет в шоколаде, без единой проблемы. Когда дворец будем смотреть?

— Хорошо бы, чтобы в шоколаде… Сначала все соловьями поют. Что? Так если у тебя время есть, сейчас же и пойдем, это недалеко отсюда.

— Сколько недалеко?

— Я обычно от дому до барахолки своим ходом за пятнадцать минут добираюсь. Четыре квартала. Устраивает?

— Более чем.

Патя обернулась к Розе, молча и сосредоточенно сидевшей у своего лотка, — та видимо напрягала слух, пытаясь разобрать беседу:

— Роза, мы пошли! Пока! Вечерком поговорим! — Патя жестами подтвердила свои намерения и при последних словах залихватски мазнула по шее ладонью. Роза ответила, и хотя шум между ними помешал услышать — что именно, обе подруги не усомнились, что поняли друг друга правильно.

Патя вышла с территории барахолки и взяла курс на запад. Через десять минут Сигорд осторожно возликовал: путь шел прямехонько к промышленной свалке, это в перспективе делало его будущую жизнь еще проще и удобнее. Еще пять минут — и действительно:

— Пришли. Вот он — мой дом. Вот мои окна: одно сюда выходит, а другое во двор.

— Так у тебя что, первый этаж?

— А ты какой хотел? Пятый? Так в него с крыши течет. Чем недоволен-то?

— Нет, я просто спросил. Поначалу-то не сообразил, привык, что всегда живу на… повыше, чем на первом.

— Так тебя устраивает, или нет? Или зря сюда шли?

— Этаж мне по фигу, если остальное в порядке.

Сигорд с робостью озирал предполагаемое жилище: не верилось, что он — и вдруг получит право здесь жить. Унитаз не только с подковкой-сидением, но даже и с крышкой… Вода в кране холодная и горячая — любую выбирай!

— Ванна не работает. Слив засорен. Во всем стояке засорен, сверху до низу, а не только у меня. Дом-то тридцать лет без ремонта.

— А ты говорила — душ есть?

— Есть. Если договоримся — научу пользоваться. Это вон там. За ширмой.

Входная дверь вела не прямо в комнату, а в «тамбур», тесный коридорчик метра на два квадратных, но и он показался роскошью ошеломленному Сигорду. Под потолком не просто лампочка, а плафон на два гнезда. В совмещенном санузле не просто лампочка, а матовый плафон поверх. В коридорчике — и то абажурчик, но лампочки в нем нет.

— Да, светло у тебя здесь, несмотря что первый этаж. Вот что значит — два окна!

— А то! Окна я недавно вымыла, все чин-чинарем. Мебели-то много у тебя?

— Своей? Еще не знаю. Я не люблю заморачиваться и обрастать. Как правило, мне хватает съемного.

— Хозяин барин. У меня лишнего нет. На кровати комплект белья застелен — стираный. Будешь съезжать — отдашь. Остальное — сам стели, свое. Стол, оба стула, кухонный стол — все здесь оставляю, живи, пользуйся, только не ломай.

— Занавески с окон забираешь?

— Занавески? — Патя сморщила нос, обнажив толстые желтые зубы, и уставилась на занавески, закрывающие уличное окно. Потом скрипнула шеей и уставилась на другие. Явно забыла она о занавесках и теперь думала.

— А тебе они мешают?

— Да нет. Пусть висят, есть не просят. — Сигорд испугался вдруг, что сейчас воспоследует попытка надбавить плату. — А хочешь — забирай, если сердцу дороги. Снимай и забирай свои пылесборники.

Потолки в комнате далекие, метра три с кепкой, кольца с карнизов снимать — высоко надо лезть, и Патя вздохнула.

— Ну пусть висят, раз не мешают. Так что решил-то?

— А что половицы так скрипят?

— Старые, вот и скрипят. Так паркет и того хуже скрипит, да и натирать его надо, не то облупится. А половицы покрасил раз — их на три года хватает и больше, знай подметай, не ленись, да тряпкой протирай. Тряпка и ведро под умывальником. Так что? Подходит тебе, нет?

— Подходит. Итак: сто пятьдесят в месяц, плюс поборы — двадцатник.

— Какие поборы? — Патя вылупила глаза на Сигорда, не понимая, откуда на нее валится еще двадцатка.

— Сама же говорила про коммунальные услуги и свет.

— А-а, точно, да. Там как раз двадцатник и выходит, может немножко больше.

— Ты же говорила — шестнадцать выходит на круг, вместе с водой и электричеством, а до двадцатника округляем тебе за труды.

— А вдруг ты почем зря электричество жечь начнешь, — нашлась Патя. — дело-то к зиме катится.

— А батареи на что? Или не греют? — Патя замялась.

— Да греют, куда им деваться, но котельной-то не я заведую. Хорошо, пусть двадцатник. Сто пятьдесят и двадцать… куда я очки-то девала…

— Сто семьдесят.

— А, вот они. Сто пятьдесят и двадцать… Всего — сто семьдесят. Вот, погляди. — Патя развернула калькулятор, чтобы Сигорду было видно. Тот безропотно поглядел и кивнул.

— Результаты совпали. Что у нас дальше?

— А чего дальше? Гони монету — и вот тебе ключи. С сегодняшнего дня счетчик и пошел. Сегодня тридцать первое, значит…

— Э, нет. Счетчик пойдет с завтрашнего числа, я с собой наобум деньги не ношу. Завтра с утречка, часиков в девять — другое дело. Я приду, расплачусь, возьму комплект ключей…

— Да комплект-то — два ключа. Вот они, смотри: один…

— Завтра, Патя, завтра покажешь. Видишь, смеркается, мне нужно упаковаться и подготовиться. Завтра в девять будешь здесь ждать?

Патя разочарованно буркнула какое-то ругательство и перекрестилась.