Суть острова. Книга 2

Ну а почему нет? Взять хотя бы Чарли Уоттса из Роллинг Стоунз: тридцать лет уже в группе барабанит, мультимиллионер, возрастом не мальчик, всемирная слава, – а рисует чего-то там, дизайнерские примочки выдумывает… Ронни Вуд, младший Роллинг, – тот вообще довольно известный художник, с выставками, с галереями… Может, он и не Рубенс, но над его упражнениями в живописи никто не потешается как над бездарной мазней, напротив, говорят о вкусе и таланте… Правда, у них руки в драках не часто бывают разбиты… Но и у меня не часто. А если уж в совокупности говорить о руках, рисунках и Роллинг Стоунз, то сам великий и славный Киф, Кейт Ричардс, не только в гитаре толк знает, но и рисует презабавно! Пусть и не всерьез, но и не детский лепет; у меня хранятся фото с его рисунков. Отлично! При этом руки у него такие, что даже и не клешни. Вы когда-нибудь обращали внимание на кисти рук гитариста Кейта Ричардса? Непонятно, как он вообще ухитряется ими гитару держать, а он играет, он ведущий гитарист и композитор величайшей рок-группы всех времен и народов!

Вдохновленный великими образцами современности, я порчу лист за листом, с одной и другой стороны, и под конец мне даже чудится, что у меня что-то там начинает получаться, но… В глаза как толченого стекла подсыпали… Вчера не выспался, сегодня до половины третьего досиделся… А завтра вставать, хотя и попозже на часок против обычного, но все равно… Деток надо потетешкать, в ванне побултыхаться… Завтра новый день, пусть он будет не хуже нынешнего.

Глава третья

В ней главный герой в который раз уже убеждается, что уродливее чужого скотства разве что чужая правота.

Боб Бетол, по прозвищу Жук, не раз и не два разглагольствовал перед нами в том смысле, что самая лучшая смерть – внезапная, в подпитии, на сытый желудок и в жгучих объятиях красотки. Еще круче, если она при этом – любимая женщина.

Да, коль скоро никому из живущих не дано избежать смерти, то логично предположить, что расставание с жизнью, как и любой процесс, любая сущность – имеет некую субъективную шкалу привлекательности, либо, наоборот, непривлекательности – от нуля до ста процентов. Пожрать и выпить напоследок… Наверное… Почему нет? Предположим также, что и с сексом Бобби Жук угадал для себя, для конца своего бытия, правильно, оптимально… Однако, он забыл одну малюсенькую детальку: а партнерше-то его – каково будет? Во время внезапной смерти в ее объятиях? Если ему безразличны ее судьба и ощущения – тогда одно возражение снимается, но заменяется другим: что же это за любимая женщина такая, если тебе на нее начхать и ты готов подвергнуть ее подобным испытаниям ради одного последнего мгновения собственного бытия?

А если нелюбимая и чужая, чьи эмоции тебе по барабану, то… сами понимаете… Умереть в обществе случайного человека, не успев никому ничего… из твоих близких… Кому как, конечно…

Потенциально, Бобби Жук, Боб, – проклятие моих дней на ближайшие две недели. Необременительное и веселое, мужик-то он неплохой, и в работе, и в общении, но – проклятие: Рафаель Сантапаоло изволят проводить отпуск на исторической родине, в Италии, и кроме меня, Карла и Рика Жирного, тезки моего, вроде как в это время года подменить Рафаеля некому. Но Карл отдувался в прошлом году, Жирный в больнице, в реанимации – очень «удачно» желтуху подцепил, остаюсь я.

Сантапаоло – тоже с высшим образованием, его работа – как бы диспетчером у нас в офисе: реагировать и разруливать лучшим образом кадровые и ситуационные проблемы… «Карл, езжай бегом в мэрию, там опять с лицензией морока… Боб, ноги в руки – и в сорок первое, в лягавку, пиши объяснительную. Не забудь литровую для ихнего летехи взять, вот деньги. Кохен, где Кохен??? Какой еще отгул за прогул? На дачу собираешься? Срочно, сукин ты сын, бери ребят и на кондитерскую, там опять кипеш с китаезами».

Его работа – вечный аврал. Не в том смысле, что он с утра и до вечера бьется в истерике и всех торопит, а в том смысле, что по рутинным поводам его не трогают, зато все «узкие места» в нашей повседневной работе – его, ему тотчас докладывают о них и он обязан мгновенно придумать – кого и куда назначить для решения возникших непредвиденных обстоятельств. Тут уж раз на раз не приходится: бывает, он, к концу дня, весь из себя очумевшая, задерганная в корень обезьяна-неврастеник, а в иной день, когда все у всех нормально и хорошо, спит себе, в кресле развалясь, заполняет слюнями ямочку на широченном подбородке…

И все это на людях, посреди просторного рабочего зала, уставленного стеклянными перегородками, потому что признано было по опыту многих лет работы: диспетчеру отдельный кабинет не положен, – как бы доступность его общественным нуждам и оперативность реагирования понижаются… Платят ему хорошо, больше чем мне, намного, но…

Ох, неохота мне на его место, да куда денешься?