Суть времени #20

Советский человек подозрителен, и поэтому лицемерен и циничен. Одновременно он обнаруживает бесконечный ресурс терпения, а также способность к приспособлению. (Это он о наших отцах и дедах пишет, да? Вот так он пишет – С.К.) Его жизненная стратегия (советского человека – С.К.) в целом состоит в том, чтобы приспособиться к давлению извне и выжить. Доверяет он только семье и друзьям. Более сложные социальные связи он встречает с недоверием, что затрудняет создание политических партий. Воспитанный в тоталитарной системе человек готов к тому, чтобы демонстрировать свое согласие с властью, хотя он в нее не верит. У него нет оснований для гордости (сравните с Карагановым, вы чувствуете, как они дудят в одну дуду? – С.К.) И это чувство собственной слабости выражается в форме агрессии – по отношению к Западу или к другим группам, которые вновь и вновь демонстрируют идеализм или веру в ценности».

Поняли, да? Маресьев, Гастелло, Зоя Космодемьянская, Гагарин, Королёв и другие не демонстрировали «идеализм или веру в ценности». Идеализм и веру в ценности монопольно демонстрируют Гудков, Пивоваров, Сванидзе, Млечин и другие… Они создали социальный ад, демонстрируют в нём беспредельный цинизм, плюют в лицо народу. И, при этом, говорят о том, что советский человек, который построил всё, что разворовывают и никак не могут разворовать до конца, который победил в Великой Отечественной войне, спас мир, вывел человека в космос, вот этот человек ненавидит других за то, что у них, — у других, у этих воров и их приспешников, — есть «идеализм и вера в ценности»… В какие ценности?

Итак, с одной стороны, и в этом актуальная политика, существует шарапаевщина… И вы не думайте, что это мелочь. Это одна из очень крупных угроз. А с другой стороны — гудковщина, пивоваровщина, карагановщина, федотовщина… И они существуют вместе.

Поэтому (говорил и повторяю) каждый, кто любит Россию, просто не хочет её расчленения, кто любит империю, Московское царство или что–нибудь ещё, каждый – белый он или красный – должен понимать, что сегодняшняя десталинизация, она же десоветизация, она же детоталитаризация, — это не вопрос о Сталине, не вопрос о «коммуняках», не вопрос о красном. Это по русскую душу пришли. С тем, чтобы всё уничтожить до конца. И уже прямо говорят об этом, — кто в Госдуме, кто в «Die Welt».

Почему это всё возможно? Почему об этом надо говорить всерьёз? Почему мы не можем относиться к этому, как к частным проявлениям каких–то маргинальных суждений? Тут я перехожу к политической теории.

Часть «Политическая теория»

Мы потому не можем так к этому относиться, что процессы, внешние и внутренние, двигаются в определённом направлении. И до тех пор, пока они будут двигаться в этом направлении — а они пока что двигаются в нём неумолимо, — всё будет именно так. Будут и 8 русских республик, и резервации, и гетто, и восстания мятежных окраин, и десталинизация, и окончательное озверивание русского человека, — всё будет, если процессы будут двигаться в этом направлении. Поэтому надо найти в себе силы, нам надо найти в себе силы. Больше нам рассчитывать не на кого. Силы для чего? Для того, чтобы повернуть процессы, как внутренние, так и внешние. Заблокировать самые разрушительные, а потом повернуть все остальные тоже. Если мы их не повернём, — мы страну не спасём. Никогда.

И сейчас можно говорить только об одном – о том, что люди из народа займутся этим спасением всерьёз. Вот с чем мы обращаемся к «Сути времени». Мы к вам обращаемся. Не к отдельным больше или меньше стухшим элитариям. А к вам. Потому что больше не к кому. Нет больше никого, кто любит и хочет спасти Россию. Или мы вместе с вами — или никто. Вот так распорядилась судьба. И нет у нас другого выбора.

О каких процессах идёт речь? Почему они требуют политической теории (и мы эту теорию уже предоставили и в дальнейшем будем предоставлять более развёрнуто и детально)? Речь идёт о том, что есть мегапроект переустройства человеческой жизни вообще. Мегапроект переустройства того, что именуется человеком. Мегапроект, частью которого является наша перестройка. Этот мегапроект развёртывается в несколько фаз.

Сначала возникла перестройка–1, в ходе которой демонтировали Советский Союз, мировую коммунистическую систему. И глубоко повредили нашего человека, — советского, русского человека. Ведь ему нанесли глубочайшую травму. Его хотели убить, должны были убить. Он должен был быть убит. Он не убит. Он ещё жив, и он сопротивляется этому повреждению. Он зализывает раны. Но повреждение глубокое. И ставка сделана на него. Это была перестройка–1.