Суть времени: прошедшего и перспектив

Это аморальное видение жизни наиболее яркое и последовательное выражение нашло в философии Г.Ф.В. Гегеля (1770-1831): в слепом игнорировании им праведности, которая представляет собой объективную данность и может быть востребована и воплощена в себе ВСЯКИМ человеком, если он того пожелает.

Праведности - как идеалу человеческой нравственности - свойственна определённая точка зрения, проявляющая Правду-Истину, и потому имеющая непреходящее - надъисторическое - значение, затрагивающая и всеобщее, и любое единичное.

Из отказа Гегеля праведности в объективности её бытия и проистекают оценки им прошлого «лишь с точки зрения тех диалектических коллизий, которые вели к созреванию “настоящего”, т.е. современности, некритически понятой как венец и цель процесса». «Гегель завершает философию истории идеализированным изображением прусской конституционной монархии, философию права - идеализированным изображением буржуазного правосознания, философию религии - апологией протестантизма и т.д.» (Э.В.Ильенков. Гегель. - Большая советская энциклопедия. Изд. 3. Т. 6. - С. 176). Гитлеризм - прямое следствие этой точки зрения: так за нравственную ошибку философии спустя столетие с небольшим Германия заплатила большой кровью и продолжает своё суверенное существование только потому, что России и в советские времена была свойственна устремлённость к торжеству справедливости.

Характерно и то, что у Г.Ф.В. Гегеля по существу нет ни прогностики, ни обсуждения целей (т.е. для чего надо заниматься прогностикой) и задач прогностики (т.е. в отношении каких явлений её необходимо вести), ни методологии решения задач прогностики.

На Западе задачу прогностики только спустя полвека после смерти Гегеля отнёс к компетенции философии истории Э.Б.Тайлор (1832-1917). В 1871 г. в книге «Первобытная культура» он ставил вопрос о «философии истории в обширном смысле, как объяснении прошедших и предсказании будущих явлений мировой жизни человека на основании общих законов» [15] . Но ни в одном из общеупотребительных учебников истории, социологии, политологии эта задача даже не упоминается, не говоря о том, чтобы их авторы входили в рассмотрение её существа и методологии решения - и, как следствие, умолчания о ней и во многом зомбирующего характера образования [16], исторически сложившиеся обществоведческие науки не предпринимают никаких действий к её решению. И это оказывает своё негативное воздействие на политику.

Однако общество России не только многонациональное, но и неоднородное в аспекте определённости цивилизационного смысла жизни.

В письмах К.Н.Леонтьева (1831-1891) В.С.Соловьёву (1853-1900) по поводу своих недоразумений с П.Е.Астафьевым (1846-1893), К.Н.Леонтьев признаёт:

«Вера у нас греческая издавна; государственность со времени Петра почти немецкая ^[17] (см. жалобы славянофилов); общественность французская; наука - до сих пор общеевропейского духа. Своего остаётся у нас почти только - один национальный темперамент, чисто психический строй; да и тот действительно резок только у настоящих великороссов, со всеми их пороками и достоинствами. И малороссы, и белорусы - со стороны “натуры”, со стороны личных характеров гораздо менее выразительны» (Письмо 9).

Из этого следует, что:

Изрядная доля отечественной «элиты», обладавшей преимуществом в аспекте образованности над простонародьем, со времён крещения (а то и ранее) посредством специфической образованности БЕЗАЛЬТЕРНАТИВНО подчинена смыслу жизни не Русской, а Западной цивилизации; а через «элиту» пролагает тенденция не только к подчинению Руси, но и к уничтожению генетического ядра Русской цивилизации, дабы заправилы и хозяева Запада решили «Русский вопрос» раз и навсегда; т.е. «элита» не является Русской по свойственному ей смыслу жизни.

И это подчинение имело место не только в прошлом, но имеет место и в настоящем. Так 3 марта 2011 г., выступая в Санкт-Петербурге на конференции «Великие реформы и модернизация России», посвящённой 150-летию отмены крепостного права, президент РФ Д.А.Медведев заявил:

«И в XIX веке, когда страна вновь встала перед выбором, здесь (имеется ввиду Петербург: наше пояснение при цитировании) было положено начало тем масштабным преобразованиям и экономическим переменам, которые в тот период активно происходили в европейских государствах: где-то они уже к тому времени произошли, где-то они ещё в тот момент не состоялись. И это было веление времени.

Россия тоже должна была измениться, стать передовой страной, которую объединяют с Европой единые ценности. (…)