Суть времени. Том 1

Тот, кто работает на обрушение системы, совершает историософский и политический грех и рушит все себе на голову. Площадь начинается только после того, как другие мобилизуют разрушительный потенциал, а система скажет: «Ребята, меня нет, я ушла, до свидания! Я очистила поле». Ах, очистила? Вот тогда давайте посмотрим — силы собирания державы или силы ее ликвидации окажутся мощнее в постсоветском обществе.

И никакого противоречия между первой задачей (с о — гласно которой надо строить элемент № 3) и второй задачей (согласно которой надо готовиться к тому, что, может быть, придется после обрушения системы противостоять окончательному концу страны) нет. Это двуединая задача.

И никакое нетерпение не должно помешать сделать основное: осмыслить до конца, в чем именно драгоценный клад, который дарован нам в шелухе самых разных вещей, накопленных в советский период. Создать мощное смысловое поле и человека, который способен в нем структурироваться в субъект. Организовать этот субъект. И дальше посмотреть на то, что происходит вокруг тебя…

И всему, что происходит вокруг тебя, не мешать надо, не пытаться его как можно быстрее уничтожить. Наоборот, помогать. Потому что оно это дополнительный каркас. Какой-то каркас над тем, что упадет тебе на голову и приведет к окончательному уничтожению твоей страны.

Есть люди, которые этого очень хотят. Есть люди, которые рассчитывают на ребячество, на то, что в очередной раз на арену истории выйдут глубоко невзрослые люди. Это не будут буржуа, которые сейчас всячески консервируют существующую ситуацию, которые охранительно говорят, что «всё в шоколаде». Это будут люди совершенно другого типа, мятущиеся, не знающие точно, чего хотят, и, может быть, даже желающие чего-нибудь хорошего. И о них очень точно сказал Фромм:

«У молодых людей мы находим такие типы потребления, которые представляют собой не скрытые формы приобретения и обладания, а проявление неподдельной радости от того, что человек поступает так, как ему хочется, не ожидая получить взамен что-либо „прочное и основательное“».

Это не буржуа, это, казалось бы, новая молодая надежда.

«Эти молодые люди совершают дальние путешествия, зачастую испытывая при этом трудности и невзгоды, чтобы послушать музыку, которая им нравится, или своими глазами увидеть те места, где им хочется побывать, или встретиться с теми, кого им хочется повидать. Нас в данном случае не интересует, являются ли цели, которые они преследуют, столь значительными, как это им представляется. Даже если им недостает серьезности, целеустремленности и подготовки, эти молодые люди осмеливаются быть, и при этом их не интересует, что они могут получить взамен или сохранить у себя».

В этом они, казалось бы, гораздо более искренни и многообещающи, чем то поколение, которое хочет только иметь.