Суть времени. Том 3

В сооружаемой сейчас наспех переходной архитектуре Постмодерн хочет стать архитектурным ядром. То есть чем-то вроде мирового города. Контрмодерн же претендует на роль мировой деревни. Разделение ролей и сфер влияния, конечно же, носит неокончательный характер. Но сам принцип этого разделения способен решить массу задач, которые в рамках проекта «Модерн» категорически не могут быть решены.

Например, можно отказаться от всеобщего развития. А в каком-то смысле и от развития вообще. Контрмодерну развитие враждебно. «И это замечательно!» — считает его постмодернистский партнер. Ведь в этом случае не надо будет развивать всю периферию, делиться с нею драгоценными ресурсами, волноваться по поводу того, что эта периферия может стать более эффективной, чем ядро. И даже должна стать более эффективной.

Да и Постмодерн никоим образом не претендует на развитие как сверхценность. Если в мировом городе что-то и останется от развития, то это что-то будет всецело подчинено задаче удержания под контролем контрмодернистской периферии.

Итак, Модерн близок к исчерпанию. Он вдобавок стал не нужен правящему классу. И его хотят добить как можно быстрее. У него есть альтернатива в виде союза Постмодерна и Контрмодерна.

Можно ли считать, что игра уже сыграна и что вмешательство в игру фактически невозможно?

Нет. Поскольку, во-первых, силы Модерна хоть и близки к исчерпанию, но еще достаточно велики. И, во-вторых, этому зловещему переформатированию мира мешает существование России.

Часть 2. Россия и современность

Глава 1. Лишние люди

К чему на самом деле стремится «Трест „Даешь капитализм!“», разрушивший двадцать лет назад СССР и сформировавший новую реальность?

Осознает ли этот Трест всю меру патологичности построенного им капитализма?

Готов ли он исправлять эту патологию, купируя хотя бы самые чудовищные процессы? Например, затянувшуюся оргию первоначального накопления капитала. То есть такого ограбления своего народа, при котором народ уже не может нести на своих плечах груз российской государственности.

Или же Трест сознательно наращивает эту патологичность, преследуя зловещие ликвидационные цели?

А может быть, наращивание патологичности происходит само собой? В силу того, что Трест потерял управление, изжил окончательно за эти двадцать лет свои амбиции по построению в России нормального капитализма и полноценному вхождению страны в европейскую (или, как говорилось раньше, мировую) цивилизацию?

Не желая дополнительно сгущать и без того весьма прискорбные краски, рассмотрим предположение, что Трест (или наименее деструктивная часть его) все еще питает иллюзии по поводу превращения России в так называемую «нормальную капиталистическую страну, способную и в НАТО войти, и в ЕС»… И так далее.

Мы не утверждаем, что имеет место именно этот случай. Мы рассматриваем его в качестве наиболее благоприятного. Так вот, даже в этом случае — налицо тупик. Как тактический, так и стратегический. Тактический тупик порожден суммой нерешаемых или почти нерешаемых проблем, обнаруживаемых с помощью классического марксистского анализа.

Проблема № 1. Выход из оргии первоначального накопления капитала.

Вглядываясь в происходящее предельно вдумчиво и благожелательно, отрицая пропагандистский подход и опираясь только на аналитические данные, мы с прискорбием вынуждены констатировать отсутствие каких-либо, даже мельчайших телодвижений, говорящих о том, что «Трест ДК» действительно намерен решить хотя бы эту проблему.

Да, с прискорбием. Потому что превращение нашего капитализма в нечто нормальное (то есть совместимое с жизнью страны) спасло бы Россию. А для нас Россия дороже, чем наши идеи и проекты.

Проблема № 2, столь же принадлежащая сфере марксистской классики, как и проблема № 1, — так называемое разделение труда.

Мировой рынок фантастически зарегулирован. Россия не сверхдержава, не СССР. Она по определению должна не диктовать правила, а выполнять их. Существующие правила — а они будут только ужесточаться — предписывают России очевиднейшую роль сырьевого придатка. А как иначе?

Россия не может вывести на мировой рынок гигантское количество дешевой и дисциплинированной рабочей силы. Это могут сделать Китай, Индия, другие азиатские страны.

Россия не может стать одной из ключевых аграрных держав мира. Она может и должна снабжать себя продовольствием. Она может и должна продавать зерно и другие сельхозтовары, поелику это возможно. Но она не может быть стратегическим конкурентом специализирующихся на аграрном производстве стран первого мира, превративших сельскохозяйственное производство в производство высокотехнологическое. И — дотирующих его в огромных масштабах.

Не может она стать стратегическим конкурентом и ключевых сельскохозяйственных стран третьего мира. В которых существуют огромные армии очень дешевых и очень трудоспособных работников. И в которых можно снимать не один, а три урожая в год.