Сувенир

Тринадцать карандашей. Маккей пересчитал их один за другим. Под таким углом образованное ими слово читалось вполне ясно:

С_Т_О_Й

Разумеется, совпадение. Странное совпадение.

Профессор улыбнулся. Слабой болезненной улыбкой.

Он поглядел на фотографию Мэгги, которую держал в руке, и улыбка растаяла.

Послание? Отчаянная попытка мертвой возлюбленной в минуту опасности связаться с ним из загробного мира? Воспользовавшись тем, что оказалось под рукой, заставив этот громоздкий предмет перевернуться, принудив его разбросать карандаши так, чтобы они сложились в краткое, крайне необходимое послание? А почему бы и нет? Если он уже созрел для того, чтобы допустить существование потусторонних сил вроде боггана, отчего бы было не принять и это тоже?

Но нет. Разумеется, где-то следовало провести границу.

Потом он вспомнил последние слова Мэгги: «Я буду приглядывать за тобой».

СТОЙ, безмолвно молили карандаши.

Они почти убедили его. Почти.

Но чувство долга по отношению к Киттреджам одержало верх.

Он выбрал западный въезд на Массачусетс-авеню. Чемоданчик с драгоценным грузом лежал рядом с ним на сиденье. Машин было мало, и профессор продвигался быстро. Пока привод вентилятора не начал свистеть.

Опять старые фокусы, сердито подумал Маккей. Но поделать ничего не мог.

Чтобы заглушить шум, он включил приемник, но оттуда доносился лишь треск разрядов. Озадаченный профессор раздраженно щелкнул выключателем.

Тишина. Привод вентилятора тоже перестал шуметь.

Никерсон, Оллстон, Обэрн — мимо все время проносились названия поворотов с автострады.

Маккей попытался вспомнить, который из них ему нужен. За день до свадьбы Энджела объяснила ему, как ехать, но с тех пор прошло несколько месяцев и воспоминание было смутным, неопределенным.

Так. Впереди вырос освещенный указатель.

Ньютон-стрит. Ведь так, кажется? Ньютон-стрит?

Тем не менее, он свернул и медленно поехал по ответвлению дороги, не узнавая его, высматривая левый поворот — он знал, что там должен быть левый поворот.

Примерно через полмили профессор понял, что свернул не туда. Вест-Ньютон. Вот каким выездом следовало воспользоваться. Теперь он вспомнил. Он промахнулся. Однако ему казалось, что до Уолтхэма не может быть далеко. Поеду до правого поворота, решил профессор. Где-нибудь он есть наверняка.

Правый поворот он заметил неподалеку от чего-то вроде свалки.

Маккей свернул и около мили осторожно вел машину по узкой, неосвещенной, ухабистой дороге между пустырями, покуда не добрался до необозначенной развилки. Ни одно из двух ответвлений не казалось многообещающим. Он решил ехать по левой дороге. Возможно, она постепенно вывела бы его в нужном направлении.

Проехав почти четверть мили, он заметил, что дорога становится все менее ровной. Постепенно Маккей понял, что едет по немощеному проселку.

Смешно, подумал он, сбавляя скорость и резко останавливая машину. Он огляделся. Было темно. По обе стороны лежали широкие пустоши, а за ними виднелось что-то вроде темной полоски леса.

Профессор дал задний ход и развернулся. Он уже приближался к развилке, как вдруг свист привода вентилятора превратился в ровный непрерывный стон.

Громко чертыхаясь, Маккей затормозил и выключил зажигание, но гасить фары не стал.

Он вышел из машины, чтобы взглянуть, что случилось.

И обнаружил, что капот отперт.

Ох уж эти олухи со станции обслуживания, желчно подумал он. Стараются все меньше и меньше. Энергетический кризис.

Профессор поднял капот и заглянул внутрь.

Чернота. Резкая, бензиновая вонь разогретого двигателя.

Он чиркнул спичкой и нагнулся поближе, отыскивая привод.

Увидев существо, которое в последние двадцать четыре часа главенствовало в его мыслях, он отшатнулся. Богган плотно засел возле радиатора и таращил на него каменные глаза.

Маккей с колотящимся сердцем глядел на маленький белый череп, на каменную рожицу, а в мыслях царил полный кавардак. Он попытался взглянуть на происходящее трезво.

Кто-то сунул камень под капот, пока машина стояла у дома. Или, может быть, вчера вечером, когда он ездил в Институт. Не исключено, что камень находился там весь день. Все то время, что он провел в Нью-Йорке. В машине, которая стояла на паркинге аэропорта. Лежал. Терпеливо поджидая, чтобы его нашли.

Кто-то подложил его туда, снова сказал себе профессор. Скверная шутка.

Спичка догорала. Он быстро зажег другую.

Как поступить?

Отвезти камень обратно в Институт?

А что такого?

Это же всего-навсего камень.

Разве не так?

Разве не так?

РАЗВЕ НЕ ТАК?

Осторожно протянув руку, Маккей взял камень. На ощупь тот был холодным, как лед.

Он задержал на нем внимательный взгляд. Но лишь на мгновение. И обнаружил, что не раздумывая, повинуясь инстинкту, заносит руку назад и своей лучшей бейсбольной подачей зашвыривает камень далеко в темноту.

Он захлопнул капот, залез в машину и, невзирая на привод вентилятора, утопил акселератор до пола. Машина двинулась вперед. Теперь профессор думал только об одном: как отыскать дорогу назад к автостраде — к залитой светом фар и фонарей автостраде.