Сувенир для бога

Наконец яблоко пропало из виду, видимо, поглощенное новоявленными грешницами... Змей, сомкнув ужасные челюсти, мотнув головой, пополз вверх, нежно трясь чешуйчатыми боками о ствол яблони. Ингэл спешил за новым плодом, не видя, как взбешенные хлопы налево-направо кромсают охмелевшие от греха души дионисов, разрывают в клочья, точно сгустки мрака, их бесплотные субстанции.

Человек продолжал безучастно стоять в стороне, пустым взором наблюдая за бойней. Он будто ждал сигнала извне...

В нос Дьяченко шибанул запах гнилого яблока. Валька поморщился, покрутил головой, рыская взглядом по возбужденным телам хлопов. Наконец нашел Виораха - тот рвал души наравне со всеми. "Вот сукин сын! С какой же ненавистью ты мочишь беззащитные души! - Валька заводился все сильней. - Что же такого они тебе сделали?! Неужели искуситься грешным яблоком намного ужасней, чем жить слепо, не ведая греха?" Избиение душ дионисов вызвало в сердце Дьяченко настоящий протест: "Наших бьют!" Глаза его вспыхнули нехорошим волчьим огнем, он уже собрался было накинуться на какого-нибудь демона, свалить с ног и завладеть мечом... Как вдруг первым получил удар в ухо. Несильный, но зазвенело в ухе ощутимо! "Черт, кто это меня так?!" - "Не оборачивайся!" - горячий шепот обдал его звенящее ухо - и звон сразу пропал. А шепот знакомый-знакомый, девичий шепот... Его потянули за руку, и Валька, мгновенно подчинившись, не раздумывая, шагнул влево.

*15*

Из зала, где росло дерево греха и где продолжалось избиение душ, под прямым углом вел узкий проход. С каждым шагом в глубь его света и воздуха становилось все меньше, зато все громче билось юное сердце, похитившее человека.

- Амелиска?! Ты?! - Дьяченко не верил своим глазам, взахлеб разглядывая дочь предводителя благородных отроков. - Я ужасно рад! Ты жива!.. Господи, что они с тобой сделали?

Он осторожно коснулся коротко обрезанных рогов девушки. С ними она была похожа на молоденького мальчика. Лишь нежный овал лица, лишь чувственные губы и светящийся, искрящийся от избытка чувств взгляд выдавал в Валькином похитителе женщину. Влюбленную женщину. Все время, пока Дьяченко с небывалой жадностью разглядывал ее, Амелиска молчала. Она улыбалась, глядя, каким безмерным счастьем наполнился взор человека. Наконец она встала на носочки и, порывисто обняв Вальку за шею, поцеловала его.

- Мы вместе, - тихо произнесла Амелиска, но эхо радостно подхватило: "Мы вместе-е-е!.."

Обнявшись, они стояли посреди помещения, мало похожего на предыдущие комнаты и залы. Вероятно, это был грот. Заброшенный грот со следами очень древней жизни, угадываемыми в основном на ощупь и по наитию - внутри было темно. Кромешную темень, точно голову чернокожего, едва-едва тревожил одинокий пульс - зыбкий огонек в руке Амелиски. Пламя свечи казалось безнадежно слабым, нестойким, чтобы отвоевать у тьмы хоть крохотную пядь светлого пространства. Такой густой была здесь мгла, скопившаяся явно не за один век, не за один милленниум.

Словно в сердце самого первородного зла завела Вальку девушка-отрок. Дьяченко стало не по себе: он почувствовал, как беспомощно сыреют подмышки. "Блин, куда я попал?! Прямо логово какое-то!.." Тьма обволакивала плоть и дух странников, немо грозясь поглотить их, восполниться светлой энергией их сердец.

Но вот Амелиска вскинула руку с робкой свечой - и мгла раздалась, будто обжегшись о разлившийся круг света. От неожиданности Валька присвистнул. Еще бы - его взору представились остатки невиданного мира, затерянного в недрах ада! Полуистлевшие ковры под ногами, сухие и потрескавшиеся, как обветрившаяся кожа, полотна на стенах. Допотопная и громоздкая мебель: столы, шкафы, буфеты, кажется, вырезанные из кости, покрытые, словно тонким шерстяным одеялом, слоем пыли. Черно-серые, будто обросшие шерстью, горки примитивной посуды и другой хозяйственной утвари.

Из всего векового хлама Дьяченко привлек только громадный сундук. Возможно, потому, что он был единственным предметом, на который можно было присесть. Сдув с него, наверное, не меньше килограмма пыли, Валька сел на его массивную крышку и усадил на колени Амелиску.

- Я был уверен, что уже никогда не увижу тебя, - признался он и в тот же миг обмер - его неосторожное дыхание внезапно погасило пламя свечи.

- Погоди, я не вижу твоих глаз, - шепнула девушка и выпорхнула из его объятий. Легко и быстро отыскала огниво или что-то наподобие его, будто знала здесь каждый уголок, ловко высекла искру - их лица, вновь освещенные чутким пламенем свечи, стали еще ближе и родней.

- Я ждала тебя вечность, - она снова сидела у него на коленях, нежно обвив шею руками. - И весь этот театр - для тебя.

- Театр?

- Ну да, - Амелиска, улыбаясь, махнула рукой в ту сторону, откуда они пришли.

- Ту ужасную бойню ты называешь театром?! - Дьяченко напрягся всем телом, почти грубо скинул с плеч руки девушки. - Их там рвут на клочки, как туалетную бумагу, а мы здесь сидим, как последние... Нужно поспешить им на помощь!

- Кому - им? - будто не понимая, о ком идет речь, спросила Амелиска.