Сувенир

Доктор Спэрлинг, предпочитавший не рисковать, составил график контрольных визитов Энджелы к нему: раз в две недели. Со своего второго визита она вернулась с набором ярких разноцветных витаминов и минеральных пилюль, которые выстроила в ряд на кухонном подоконнике.

— Похоже, у кого-то серьезные намерения, — хохотнул Шон, увидев это.

Энджела показала ему список имен.

— Может быть, больше подойдет что-нибудь кельтское, вроде Маэве или Мирдина? — задумалась она. — Учитывая обстоятельства.

Шон хмыкнул.

— Никто не будет знать, как это пишется или произносится.

И они решили назвать ребенка Кристофером, если будет мальчик, и Люси, если родится девочка.

Вечером Энджела позвонила Иви, сообщить, что выбор сделан. Мать, в общем, одобрила имена («А нельзя ли куда-нибудь втиснуть Брэндон?»), а потом взялась забивать Энджеле голову детальным описанием зелено-белых обоев, которые клеила в комнате для гостей.

— Рисунок такой: папоротник и решеточка, — оживленно говорила она. — Великолепно подходит к белой плетеной мебели. Ты просто влюбишься. — И потом, после введения в тему: — Разве плохо было бы, если бы вы с Шоном опять смогли провести Рождество у меня, как в прошлом году?

Энджела считала, что вряд ли это возможно. Но ответила уклончиво, оставляя себе возможность выбора. В глубине души она считала, что к тому времени они с Шоном только обрадуются возможности передохнуть.

Они начали монтаж фильма.

Джек Вейнтрауб пытался убедить их пользоваться монтажной в Бостоне. Но они были к этому готовы. Шон настаивал на том, что им с Энджелой лучше работается дома. Подумаешь, шесть роликов шестнадцатимиллиметровой пленки. Вполне терпимо. Вдобавок, все оборудование было в наличии: «Мувиола», прозрачная лента для склейки хвостов, монтажный столик, коробки для хранения пленки. Дома Шон был на знакомой территории. Он напомнил Вейнтраубу, что все свои предыдущие фильмы они монтировали дома. В качестве последнего аргумента Вейнтрауб выдвинул предложение использовать новую монтажную машину. Шон, улыбаясь, отклонил его. Он был равнодушен к горизонталкам и держался своей старой, привычной «Мувиолы». Вейнтрауб отступился. Неохотно.

— Хитрый старый лис, — сказал Шон. Он знал подлинные причины, по которым Вейнтрауб хотел, чтобы монтаж делали в Бостоне. Там, несомненно, начались бы частые появления «мимоходом» с «полезными» предложениями. Вейнтрауб был третьим лишним. Домашний монтаж гарантировал минимальное вмешательство — по крайней мере, на начальных стадиях.

Итак, шесть недель они жили отшельниками в мелькании воспоминаний об Ирландии. Они причесали метраж и отобрали те куски, которые лучше всего передавали сюжетную линию. Их они связали воедино, перематывая и надписывая неиспользованные концы на случай, если те понадобятся позже. Они кроили, строгали и лепили фильм, придавая ему уравновешенность и пропорциональность, обрекая ленту быть совершенной до ничтожнейшей доли секунды. Они по очереди бегали в местную закусочную за гамбургерами, чисбургерами, жареной картошкой, сосисками, солодовым напитком или шоколадкой.

— Диету, — бормотал Шон, набив пиццей рот, — следует иногда приносить на алтарь искусства.

* * *

К тридцатому сентября у них был готов первый вариант. Энджела позвонила Маккею. Потом договорилась о встрече в проекционной, которой они уже пользовались раньше. Она находилась за Эдинбро-стрит, в Китайском квартале, и была темной, пропахшей кошками, с продавленными кожаными сиденьями и облезлыми крашеными стенами, зато дешевой.

Оба — и Шон, и Энджела — нервничали. В сущности, это был первый публичный просмотр их ленты.

Маккей опустился на скрипучее сиденье рядом с Энджелой и старательно взгромоздил на нос очки с толстыми стеклами в роговой оправе. Шон, сидевший в проекционной будке, выключил в зале свет, запустил фильм и проскользнул на сиденье позади них.

— Это только рабочая копия, — извинился он. — Звук еще рваный, да и уровни яркости не в порядке.