Суверенитет духа

Раньше считалось, что не выбирают семью, родину, религию, пол… Все эти вещи были до субъекта и определяли его. Сейчас субъект сам хочет выбирать себе религию, родину и даже свою физиологию. Он хочет быть конструктором своего духа, так же как и тела. Отсюда пошли постоянные перевороты и революции, сотрясающие всю новоевропейскую историю, отсюда идет постоянная гонка за модой, за современностью, отсюда — каждое поколение хочет утверждаться только на себе самом, откинув все прежнее.

Ницше говорит, главная черта субъекта, стремящегося стать абсолютным, — это месть, то есть уничтожение прошлого, уничтожение всего, что мешает абсолютности субъекта, что мешает ему быть причиной самого себя. Главное, что мешает, — это прошлое, с его фактичностью, с его грубым «это было и ничего не поделаешь». «Это было» становится камнем преткновения для всего воления. Это тот самый камень, который воля больше не может сдвинуть. Таким образом, «это было» становится скорбью и зубовным скрежетом каждого воления, которое, как таковое, всегда волит вперед и как раз этого и не может против того, что осталось и установлено далеко позади как прошедшее. Поэтому «это было» есть противное для всякого воления» — интерпретирует Хайдеггер Ницше… Воля может пытаться забыть прошлое, может придумать прошлое из себя, но это все способы борьбы с прошлым. Но прошлое так же было положено когда-то волей. Значит, воля борется сама с собой. Но ее борьба сама с собой ослабляет ее. Выходит, внутри воли есть противо-воля, которая тормозит рост. Выходит, воля несовершенна, ограничена, она не причина себя, есть что-то, не от нее исходящее и не от нее зависящее.

Чего же требует дальнейший рост воли? Только одного: воля, если не хочет быть самоедской и рубить сук, на котором «сидит», должна перестать бороться с прошлым, она должна перестать мстить времени. Тот, кто на это окажется способен, тот есть сверхчеловек, «Цезарь с душою Христа», абсолютная победительная воля, но прощающая все. При этом сверхчеловек — единственное сущее, которое сможет стать вровень с техникой и наукой, то есть не будет их рабом. Сверхчеловек должен не мстить прошлому, а желать, чтобы оно повторилось и повторялось потом вечно вечное количество раз. «Вечное возвращение одного и того же» основное требование до конца продуманной воли-к-власти: «Воля будет свободной от этого отвращения, когда она будет свободной как воля, т. е. свободна для хода в прохождении, но для такого хода, который не уходит от воли, но приходит вновь с тем, что он вновь приносит пройденное. Воля будет свободной от против/во/ления против времени, против его голого прошедшего, если она будет постоянно волить-желать всякого /у/хода и прихода, всего этого /у/хода и возвращения. Воля будет свободна от противного «это было», если она будет постоянно волить-желать возвращения всего «это было»».

На этом требовании сверхчеловека, избавления от духа мести, Ницше останавливается и заявляет, что его философия есть «история ближайших трех столетий». Хайдеггер принимает эту эстафету. Он говорит, что его с охотой будут читать через 300 лет, потому что он начинает там, где кончил Ницше. Он хочет понять, что придет на место мести. Избавление человека от духа мести — залог его превозмогания науки и техники.

Понятно, что в противоположность «полаганию всего из самого себя» и самозаконодательству представляющего субъекта, должна быть реабилитирована память. Память как то, что внимательно относится к тому, что было, к «это было», память которая любит и собирает все бывшее, а не ненавидит его, не мстит как воля-к-власти.

Мнемозина, греческая богиня памяти — мать муз, мать всех наук и ремесел. Когда лекции Хайдеггера начинаются с подобных размышлений о Мнемозине, это выглядит бесконечно далеким от «актуальных проблем современности». Но именно реабилитация памяти есть важнейшее условие спасения человечества, условие ухода его с гибельного пути. Ведь только помня каждый шаг на историческом пути, мы в состоянии увидеть и те точки выбора, точки бифуркации, развилки, которые были оставлены позади, которые были не выбраны. Мы можем включить скрытые возможности нашей истории.

Чтобы человек имел будущее, он должен иметь настоящее и прошлое. Настоящее есть выбор, причем выбор не продолжающегося настоящего, а иного будущего. Не выбранное же составляет вину, прошлое. Если прошлое забыто, это явный признак того, что нет выбора в настоящем, есть движение по колее, нет будущего, так как происходит только вечное продолжение ненастоящего настоящего.