Суверенитет духа

Еще Геродот в V веке до н. э. говорит о жителях степей северо-востока, что они льют воду на камни и парятся в хижинах. По разным преданиям в I веке баней славяне встретили Андрея Первозванного. Но это легенды. А вот что точно известно, так это повеление князя Владимира строить бани как «заведения для немогущих» (больных). Ведь баня — это не только чистота, но и здоровье, гипоксийная терапия, массаж, прогрев и проч. Тогда, кстати, Владимир привез новшество из Новгорода. И сами бани назывались «новгородскими». Возможно, русские подсмотрели этот обычай у финно-угров, но главное, что переняли, а не откинули как дикий.

После ополячивания Галиции и Волыни бани там исчезли, так же как русский язык превратился в «мову», а народные сказки стали повествовать не о подвигах Ильи Муромца и не о стольном Киев-граде (как можно до сих пор еще слышать в архангельских и вологодских деревнях, за тысячи километров от Киева), а о ксендзах и хитрых крестьянах (типично польские сказки). После великого переселения Руси на северо-восток в XI–XII веках вместе с русской культурой, русским языком, сказками, песнями, столицей, правящей династией и названием народа из Червонной и Малой Руси ушли и бани.

Россия и баня неразделимы. Одним из обвинений, предъявленных Лжедмитрию I, было то, что он не мылся в бане, хотя ему готовили ее каждый день. Ополячился, набрался европейской культуры… В изданной в 1644 году в Европе книге «Законы французской вежливости» советовали каждый день мыть руки, а лицо «почти столь же часто». А еще в культурной Европе в это время специально ставили блюдца на стол, чтобы желающий мог культурно давить пойманных на себе вшей. А вот в «варварской» России блюдец не ставили, но не по скудоумию, а просто потому, что надобности не было — не было вшей. И. Солоневич также сообщает, что в XVII веке в Версальском дворце галантные дамы и кавалеры отправляли естественные надобности прямо в коридорах. Собственно новый дворец короли строили всякий раз, чтобы покинуть старый, который вместе с окрестностями представлял собой сортир для многочисленной дворни. Чтобы такое происходило в палатах Московского царя, трудно даже помыслить.

Длиннополые плащи и широкие шляпы мушкетеров тоже не просто дань моде, а необходимость. Дело в том, что жители городов, не стесняясь, выливали помои прямо из окон на голову прохожих. Было это настолько часто, что даже повлияло на моду, причем на столетие. А еще столетия понадобились европейским городам, чтобы наконец-то приучить горожан не выливать нечистоты на улицах и ввести коммунальные службы. В разных городах они впервые появились только в XVIII–XIX веках! До этого города с цивилизованными горожанами распространяли вонь на несколько верст вокруг. Путники сначала чуяли запах города, а уже по мере приближения начинали видеть его строения.

Впрочем, не было бы счастья, да несчастье помогло: благодаря европейской нечистоплотности и «вонючести» появилась потребность в парфюмерии, которая и стала настоящей отраслью промышленности.

Может быть, монархист и славянофил Солоневич напраслину возводит? Но тогда послушаем современного писателя П. Зюскинда, славного тем, что всегда до мельчайших подробностей воспроизводит детали быта описываемой эпохи. Вот описание главного города Европы, Парижа, в самый расцвет XVIII века, прозванного веком галантным: «Улицы провоняли дерьмом, задние дворы воняли мочой, лестничные клетки воняли гниющим деревом и крысиным пометом, кухни — порченым углем и бараньим жиром; непроветриваемые комнаты воняли затхлой пылью, спальни — жирными простынями, сырыми пружинными матрасами и едким сладковатым запахом ночных горшков. Из каминов воняло серой, из кожевенных мастерских воняло едкой щелочью, из боен воняла свернувшаяся кровь. Люди воняли потом и нестиранной одеждой, изо рта воняло гнилыми зубами, из их животов — луковым супом, а от тел, если они уже не были достаточно молоды, старым сыром и кислым молоком, и онкологическими болезнями. Воняли реки, воняли площади, воняли церкви, воняло под мостами и во дворцах. Крестьянин вонял как и священник, ученик ремесленника — как жена мастера, воняло все дворянство, и даже король вонял, как дикое животное, королева, как старая коза, и летом, и зимой… И в самом Париже опять-таки было одно место, в котором вонь господствовала с особой инфернальностью, а именно Кладбище Невинных. На протяжении 800 лет сюда привозили десятки трупов и сбрасывали в длинные ямы… и позднее накануне Французской революции, после того, как некоторые ямы опасно провалились и вонь переполненного кладбища вынуждала жителей не просто к протестам, а к восстаниям, оно, наконец, было закрыто и заброшено… а на его месте был сооружен рынок съестных товаров» (!!!).